Стальной воин
Шрифт:
– Скоро рассвет, – сказал Жак. – Пора искать для отдыха брошенную квартиру.
– Еще успеем, – ответил Артур. – Пока темно, сможем пройти с десяток кварталов. Ублюдки уже уходят с улиц.
– Она устала…
– Нам нужно торопиться, – настаивал Артур. – Если дядя был у нас дома и видел руины… Он мог подумать, что мы все погибли, и уехать из города, подальше от войны. Мы можем опоздать.
– Может, все же попробуем пройти днем?
– Нет, – Артур покачал головой. – Марта ни за что не выйдет днем на улицу. После того как убили родителей, она боится чужих людей.
Жак пожал плечами и, улыбнувшись, щелкнул Марту по
Единая Европа
Брюссель
22 июля
16 часов 07 минут
Герхард Оллацд сидел в мягком кожаном кресле и с тоской смотрел на Микеле Коссо, тучного, высокого, светловолосого итальянца пятидесяти двух лет, руководителя департамента анализа национальных и религиозных конфликтов при Совете безопасности Европы. Он заранее узнал о предстоящей командировке, но ехать в Пешковец ему очень не хотелось. Более того, еще вчера Герхард рассчитывал выпросить неделю отпуска, съездить в Ниццу, развеяться. Полтора месяца в Африке его вконец измотали. И на тебе, подарочек. Снова на войну.
– Я могу отказаться?
– Можете, – ответил Микеле. – Но я надеюсь, вы этого не сделаете.
– Тогда у меня одно непременное условие. – Микеле Коссо хоть и слыл либералом, но ультиматумов не терпел. На том и строился расчет Герхарда. – В качестве сопровождения со мной поедет группа майора Ефремова из русского батальона бригады миротворцев.
– Не возражаю, – неожиданно легко согласился Коссо. – Ваша поездка меньше всего будет походить на прогулку.
– Я смотрю телевизор.
– К черту телевизор. По нему не показывают и половины того, что происходит в Пешковеце. Начало ашато-имлинского конфликта, как бывает чаще всего, банально. Ссора торговок на рынке, через час драка в торговых рядах, еще через несколько часов – побоище в имлинских кварталах. Полиция провела аресты среди ашатов – подстрекателей беспорядков. В ответ – взрывы в имлинских кварталах. Официальные причины конфликта тоже стандартны. Одна религия угрожает другой, коррумпированные политики-имлины притесняют народ ашатов. Результат – полгода взаимного террора. Взрывы, убийства, погромы. Но последний месяц в Пешковеце творится черт-те что. Местные жители готовы поверить во все: от упырей до инопланетян. Представители ашатов и имлинов в органах самоуправления предупреждены о предстоящем визите наблюдателя, как и о том, что если вам начнут чинить препятствия, в Пешковец будут введены войска и объявлено военное положение. Да и без этого предупреждения сотрудничество с наблюдателем в их же интересах. Они сами напуганы, ситуация давно вышла из-под контроля. В организационном плане схема контроля за миссией наблюдателя стандартная. Как обычно, сигнал с ваших датчиков-имплантатов непрерывно отслеживается. В экстренном случае дадите код бедствия. Команда эвакуации готова забрать вас из любой точки Пешковеца и пригородов в течение пятнадцати минут.
– Моя задача?
– Попытаться разобраться, что там, черт возьми, происходит. По возможности постараться определить возможные варианты примирения, приемлемые для сторон.
– Время.
– Президент дал нам месяц. – Микеле нажал кнопку селектора. –
– Сколько было наблюдателей до меня?
– Мы направляли девять групп, ООН – четыре. Безрезультатно. Крови пролито достаточно, война перешла на уровень личной мести. Были и частные наблюдатели. Точное число неизвестно, но, по нашим данным, около тридцати.
– Жертвы среди наблюдателей?
– Шесть человек погибли при невыясненных обстоятельствах, двое пропали без вести, одиннадцать в госпиталях. Осколочные, огнестрельные ранения. Побои. Среди частных наблюдателей – двенадцать погибших, семь пропали без вести. Но эти данные не подтверждены.
– Прекрасно… – вздохнул Олланд. – И после всего произошедшего вы направляете только одного наблюдателя? Пусть с хорошими угрозами за спиной, но одного?
– Герхард, Европе не нужна войсковая операция. Армия может за двадцать четыре часа погасить конфликт, разрушив полгорода и уничтожив треть полумиллионного населения. Но никто не хочет крови. Скоро выборы. Вы самый опытный сотрудник нашего департамента…
– Мои полномочия?
– Наблюдатель.
– И все? – Герхард невольно хмыкнул.
– Поверьте мне, этого больше чем достаточно. И ашаты, и имлины знают, что вы их последний шанс. Ваш вертолет завтра, в четыре утра.
Олланд как будто загрустил. Причины этнических и религиозных вооруженных конфликтов действительно всегда одинаковы. Но очень скоро они отходят на задний план, а на передний выходит личное горе. Сложность примирения заключается в том, что идеологи быстро теряют контроль над ситуацией. А когда нет централизованного подчинения конфликтующих сторон… Нельзя договориться со всеми сразу.
«Ну и пусть, – думал Герхард. – Слетаю, честно предложу зарыть топор войны, постращаю Гаагским трибуналом. Надоело. Войны, террор, протесты. Вечно кто-то чем-то недоволен. Кому-то всегда кажется, что его обделили. А на деле они уже не могут жить без тайной угрозы. Без образа врага. Кого-то всегда нужно обвинить в неудачах и собственных просчетах. Вернусь из Пешковеца, переведусь в департамент защиты прав человека».
– Если у вас все, – Коссо прервал размышления Герхарда, – не смею задерживать.
Олланд поднялся из кресла, выслушал пожелания удачи, попрощался и вышел из кабинета руководителя департамента анализа вооруженных конфликтов. Агнешка вспорхнула из-за стола, казенно улыбаясь, показала на картонную коробку, стоявшую на журнальном столике. Герхард подошел к столику, снял с коробки крышку, взглянул на часы и обреченно вздохнул. Шестнадцать двадцать два. Ночь обещала быть длинной…
Единая Европа
Пешковец
22 июля
16 часов 40 минут
Воскресный день Пешковеца в последние месяцы мало чем отличался от вторника или, скажем, четверга. Почти пустые, унылые улицы, давно забывшие, что такое детский смех, и хорошо помнящие, что такое крик матерей на похоронах. Редкие прохожие, спешащие поскорее миновать опасные кварталы, совместные полицейские патрули, пешие и на машинах, искренне желающие прекращения кровопролития. Полупустые кафе и магазины.