Стальной воин
Шрифт:
– А я проверил, – сказал Герхард. – Раньше жители Пешковеца не отличались тягой к письмам, адресованным парламенту. Все это смахивает на спланированную акцию.
– Я так в этом просто уверен. Кто-то подумал, что я постараюсь замять это дело, уйду в отпуск, а после отпуска попрошусь в отставку. А я собрал городской совет и как младенцам на пальцах объяснил этим идиотам, что их этот кто-то использует, надеясь разжечь беспорядки и под шумок обтяпать свои темные делишки.
– Депутаты городского совета спросили, какие именно делишки этот кто-то собирается обтяпать, – продолжил слова мэра Герхард.
– Вы читали стенограмму городского собрания?
– Естественно.
– Значит,
– Знаю, – ответил Герхард. – И вы были совершенно правы, предполагая попытку передела депутатских мест в городском совете.
– Конечно же, все понимали, что с огнем играют. Но, очевидно, рассчитывали, что смогут контролировать ситуацию. Решили поиграть до определенного момента. Политика, – вздохнул мэр. – Любую оплошность оппонента, любое обострение ситуации необходимо использовать в своих целях. Война – это продолжение политики. Политика иными средствами. Где вы сейчас видите политику? Здесь даже не война, здесь бойня. Планомерное истребление ашатского и имлинского населения. Когда появились первые жертвы, я снова собрал городской совет. Снова попросил одуматься. Все без толку.
– Началась игра в гляделки. Кто первый не выдержит и отвернется.
– Господин Олланд…
– Можно просто Герхард.
– Герхард, мне сказали, что вы один из самых опытных наблюдателей. Я искренне надеюсь на ваш опыт. Как ни прискорбно, но я вынужден признать: с тем, что происходит в Пешковеце, справиться самостоятельно мы не в силах. Да и вам, я думаю, с подобной ситуацией сталкиваться еще не приходилось. Я не снимаю с себя ответственности. Но… если в ближайшее время мы не исправим ситуацию, мне придется уйти в отставку.
– Я просмотрел копии полицейских отчетов. Зверские убийства совершались во многих конфликтах, но в таком количестве… Насколько я помню, это действительно впервые. И меня насторожил тот факт, что потерпевшие чаще всего ашаты. Как будто кто-то намеренно пытается приписать зверства имлинам. В обычных налетах, нотшых грабежах, от разбоев страдают все жители города. Процентное соотношение пострадавших разных национальностей почти одинаковое. Но зверства имлинов… Они всегда считались миролюбивой нацией.
– Более того, – сказал мэр, – и ашаты никогда не вели себя агрессивно. Посмотрите историю, ашаты всегда были средними вояками. Сейчас же полиция уверяет меня в существовании прекрасно обученных групп ашатских боевиков.
– А что, раньше в Пешковеце случались беспорядки? Студенческие, профсоюзные… Может, футбольные болельщики…
– Никогда. Ни до, ни после объединения Европы, – покачал головой мэр. – Тихий город у моря, десяток пляжей, полторы сотни памятников архитектуры, ежегодный фестиваль документального кино. Смешение культур и религий, мирное сосуществование сорока наций и народностей.
Герхард поймал себя на мысли, что мэр ему-симпатичен и он искренне ему сочувствует.
После объединения в Европе многое перемешалось. Культуры, традиции. Сорок лет назад, во время последнего экономического кризиса, произошло гигантское смешение народов. В поисках лучшей жизни румыны переселялись на испанские земли, шведы – на голландские, итальянцы – на немецкие. Появилась мода на имена не своей народности. Поляки называли своих детей на арабский манер, немцы – на еврейский, французы – на финский. И наоборот. Ашаты с имлинами не были исключением. Все шло к появлению новой, всех объединяющей нации – европеец.
– И года не проходит, чтобы в мире не вспыхнул новый пожар, – продолжил мэр. –
– Вы сказали, первое зверское убийство… А до перемирия или вообще до конфликта подобных убийств не было? – поинтересовался Герхард.
– Нет, – мэр уверенно покачал головой. – Пешковец – самый безобидный город на Земле. По крайней мере был таким. Если угодно, Родригес даст вам код доступа в базу данных комиссариата, и с компьютера отеля вы сможете получить любую интересующую вас информацию.
– За код буду благодарен, но подробный отчет по всем случаям насильственной смерти, зафиксированным с момента ссоры на рынке, был бы совсем не лишним.
– Завтра к обеду вы его получите.
– А кто такие ублюдки?
– У меня нет достоверной информации. Насколько я знаю, ее ни у кого нет. Имлины говорят, что это подростковые банды ашатов, ашаты, наоборот, утверждают, что это банды имлинов. Но и те и другие, как и все горожане, регулярно страдают от ублюдков.
– Третья сила?
– Возможно, – Булле снова пожал плечами. – А может, кто-то из непримиримых.
Возле лестницы, ведущей к дверям отеля, стояли две патрульные машины, у самых дверей топтались восемь полицейских. Заметив эскорт, они не вытянулись по струнке, словно солдаты роты почетного караула, а всего лишь выбросили сигареты и перетащили скорострельные протонные ружья из-за спины на грудь. Наблюдатель департамента конфликтов не обратил на это внимания, а майор ВДВ оценил поведение полицейских положительно. Отсутствие показухи – плюс к профессионализму.
Первым из микроавтобуса вышел мэр Булле, за ним десантники. Из машин эскорта высыпали сопровождающие лица. Олланд вышел последним. Задрав голову, он посмотрел на голубое небо, закрыл глаза, втянул ноздрями прохладный утренний воздух. Вот он и на месте.
Герхард открыл глаза и посмотрел на отель. Четырехэтажное здание начала двадцатого века. Ремонт ему пока еще не нужен, но выглядит как-то уныло. Наверное, из-за запаха страха и смерти, витающего в воздухе.
Булле не стал провожать Олланда до дверей номера, сказал, что у него очень много дел, еще раз предложил обращаться при первой же необходимости, пожелал удачи, попрощался и уехал. Представители ашатских и имлинских общин, начальник полиции, прокурор города, депутаты последовали примеру мэра. Это обстоятельство несколько озадачило Герхарда. Обычно вокруг него вились консультанты, помощники, представители. В Пешковеце даже это было не как везде.