Стальной волосок (сборник)
Шрифт:
– Но Илья Порфирьевич… здесь все же не Новая Гвинея, – вмешался доктор. – Все же христианская цивилизация…
– Оно и видно, – сказал мичман Сезаров. – Матуба всякая…
– Ну, дикость встречается везде, – возразил доктор. – Даже у нас на родине.
– Но там меня ни разу не ели, – вспомнил Новосельский.
– Но и здесь пока не ели, – усмехнулся доктор.
– Вот именно, что пока…
– Господа, – сказал Гарцунов. – Давайте к делу, а?
– А мы о деле, Николай Константинович, – тряхнул рыжей
– И напрасно, Илья Прокофьевич, – возразил доктор. – Полвека назад освободительные войны на Антилах подарили истории немало выдающихся личностей с темной кожей. В том числе полковников и генералов. На острове Гаити был даже император-негр, Дессалин. И правил весьма недурно, пока его не убили белые плантаторы…
– Мир праху его, – сумрачно добавил Гарцунов. – Однако же вернемся к нашим делам…
– Да ведь решение-то принимать вам, Николай Константинович, – напомнил мичман.
– Естественно… Однако до того момента мне хотелось бы выслушать ваши здравые суждения… а не анекдоты. Извините, господа… Кстати, сейчас ваши сомнения еще более усилятся. Полковник сказал, что для уменьшения осадки полезно будет сгрузить карронады на туземные лодки, которые пойдут впереди брига…
– А потом уйдут далеко вперед, расставят наши орудия у выхода из пролива и встретят нас салютом. Из картечи, – закончил Стужин. Он уже не прятал раздражения.
– Как они без станков-то… – напомнил штурман.
– Как-нибудь, – разъяснил Новосельский. – Дикари изобретательны… Ну, в самом деле, Николай Константинович! Какие гарантии, что это не западня?
– Никаких, – сказал Гарцунов. – Кроме честного слова старого полковника и его честных глаз. И его тревоги за мальчика, которая показалась мне большой и искренней…
Тревога за мальчика заставляла страдать и Гришу. Тревога за маленького кудлатого Павлушку. И уж он-то, Гриша, ни на миг не усомнился в благородстве полковника Шарля Шато. Поль, конечно же, должен быть спасен! Мало того, у Гриши глубоко внутри царапнулась одна догадка – она тут же скомкалась, забылась, но оставила похожий на солнечное пятнышко след. Стараясь ухватить эту догадку, как желтую бабочку, в ладони, Гриша перестал на минуту слушать офицеров. А потом спохватился, вновь навострил уши.
– …Если кого-то интересует мое мнение, – по-мальчишечьи звонко говорил гардемарин Невзоров, – то я все же предпочел бы сражаться с французами…
Капитан опять постучал пальцами по столу. И наконец выговорил:
– Я тоже… Но при одном условии, гар… дорогой мой Митя… Если вы съедете на берег, купите у рыбаков лодку с парусом, возьмете пакеты, которые мы везем в Гавану, пройдете через Караибское море и доставите документы по месту назначения…
– Оно так… – после общего недолгого молчания сказал штурман Иван Данилович.
Капитан встал.
– В протоке пойдем, разумеется, на веслах. Александр Гаврилович, готовьте их немедля… Хорошо, что не подняли стеньги, с длинными мачтами там идти невозможно: вверху переплетаются всякие лианы, мангры и прочая… нечисть. На марсовые площадки надо будет посадить матросов с топорами… Подчиненные Полковнику лодки помогут нам буксировкой…
– Помогут они… Хоть бы орудия не утопили… – опять не сдержался Стужин. Капитан медленно посмотрел на него и ничего не сказал.
3
Была уже вторая половина дня. Над бухтой Пти Кю-де-Сак-Марен реял ровный ветер от норд-оста. Он приносил с берега запахи прелых водорослей и соленой рыбы (как на пристани в Турени). Выбрали якоря, подняли оба триселя. Общее мнение было таково, что если с фрегата и наблюдают за бригом, то едва ли поймут его маневры. Решат, что «Артемида» ищет более безопасное место стоянки. Никуда не денется!..
Бриг, оставляя слева горбатый мыс, осторожно двинулся в бухточку у городка Пуэнт-а-Питр. Курс – на колокольню. Видимо, жители не понимали, что за судно, выжидали: городок будто вымер. Кстати, заметно было, что он и правда изрядно разрушен.
У берега, на якоре и у причалов, перед домами, стояли несколько судов: три шхуны и даже один кораблик с остнасткой фрегата (маленький, правда, не то что «Коричневый бык»). Но и там не было никакого оживления.
Полковник стоял на юте рядом с матросом-рулевым. Иногда отодвигал его и сам брал шпаги штурвала…
Гриша и Поль устроились на баке, у станка носовой пушки. Пушка была не карронада, а другой конструкции, с длинным стволом. Называлась – «погонная» и служила для продольной стрельбы по убегающему противнику. Конечно, ни о каких погонях сейчас речи не было, самим бы ноги унести. Однако пушку, в отличие от карронад, решили не сгружать на лодки. На всякий случай…
Неподалеку от пушки матросы укрепляли на палубе кулибинский фонарь. Среди матросов был Семен Вялый. Гриша старался не встречаться с ним глазами. Он и раньше при встречах не смотрел на него и, когда мог, держался подальше. Вялый тоже отводил глаза. И сейчас надо было бы встать и уйти куда подальше, но не хотелось тревожить Павлушку. Тот хорошо так, уютно приткнулся к Грише, головой прислонился к его боку. Достал из-под рубашки бумажную ласточку, гладил по крыльям. Но пускать не решался…
Оба молчали, но молчание было не трудным, хорошим таким. Потом Павлушка еще раз погладил крылышки, выговорил вполголоса: