Стальной волосок (сборник)
Шрифт:
— И его все выполняют?
— Ну… не все, конечно. Для всяких отморозков оно не указ. Например, для Рубика или для Репы. Но Квакер… он, конечно, балда и хулиган, только все же помнит про закон… Это как в книжке про Маугли. Читал?
— Читал. Только давно, плохо помню… — признался Ваня. — При чем там… волосы какие — то…
Лорка засмеялась:
— Там разные были звери. Волки, с которыми жил Маугли, знали законы джунглей. Они не нападали ради крови, не были слишком жестокими. А их враги, дикие собаки, никаких законов не признавали. И у них между пальцами на лапах росли
Ваня засмеялся. И Лорка засмеялась, стряхнула вторую сандалетку.
— Снимай и ты. А то промочишь, сейчас лужи кругом…
Ваня послушно сбросил плетенки. Стоять босыми ступнями на мокром гравии было непривычно и приятно. Он с удовольствием потоптался. И в это время опять проснулся мобильник.
— Ванечка, где ты? Я вся извелась! Такая гроза…
— Да все со мной в порядке! Мы переждали грозу в сухом укрытии!
— Ванечка, кто «мы»?
Он прямо посмотрел на Лорку, потом на телефон и без хитростей сообщил в трубку:
— Я познакомился с девочкой. Это внучка знакомой Константина Матвеевича. Сейчас я провожу ее и сразу приду.
— Ваня, я не поняла! Какая знакомая? Какая вну…
Телефон пискнул и замер. Кончились деньги.
Ваня покаянно сказал:
— Я дурак. И этот… э — го — ист… У тебя ведь нет мобильника, надо было дать тебе, чтобы позвонила бабушке, а то она, небось, вся испереживалась… А теперь он издох…
— Не — е, она не очень переживает. Она ведь не знает, как я боюсь грозы. Думает, что я вообще ничего не боюсь. И ничего со мной не случится…
— Ты и правда…
— Что? — глянула Лорка сбоку (они рядышком тихо брели вдоль белого корпуса, шлепали по лужицам).
— Ты… и правда героическая личность. Прямо Жанна д'Арк…
— Ага! Как обмирала там, в конуре…
— Ну и что такого! Даже самый героический человек чего — нибудь на свете боится… Петр Первый боялся тараканов…
Лорка опять глянула искоса. И вдруг спросила:
— А ты?
— Я?.. — Он вздохнул вроде бы и всерьез, и дурашливо. — Если все вспоминать… — И вспомнил один, не самый большой страх: — Боюсь, например, что опять заставят заниматься музыкой.
— А ты не хочешь? Тогда упрись!
— Ну, упрусь… А куда деваться — то? Со взрослыми много не поспоришь.
— А что? Могут отлупить, да? — понимающе сказала она.
— Да при чем тут это… — вздохнул мальчик Ваня, которого не лупили ни разу в жизни. — Просто… у меня характер не такой героический, как у тебя… — Это опять было то ли в шутку, то ли всерьез.
— Ну уж, не героический! Вон как вляпал помидором Квакеру!
— Это просто лопнуло что — то внутри. А потом сразу пожалел, да поздно…
— По — моему… ты не очень пожалел… — серьезно сказала она.
«По — моему, да. Иначе мы бы и не познакомились…» — Но выговорить это вслух он не решился.
Они обогнули общежитие и оказались в сквере недалеко от костела. До Ваниного шестиэтажного, с зеленой крышей дома было рукой подать. Впрочем, и до квартала с Лоркиным домом —
Лорка тихо спросила:
— А ты… правда думал меня проводить?
— Если хочешь…
— Ага… пойдем… — вздохнула она.
И они пошлепали по мокрой асфальтовой дорожке. Похлопывали мокрыми сандалетками — подошва о подошву.
— Лорка… А откуда обычай такой? Ну, про выстрел, когда солнцестояние? И что за пушка?
— Ваня, я даже и не знаю точно. Это надо у мальчишек спрашивать…
— У Квакера, что ли? — насупился Ваня.
— Нет, конечно! Это надо у Трубачей. Такое общее прозвище из фамилий: Трубин и Чикишев. Федя и Андрюшка. Ты не бойся, они не такие, как Квакер, крутых из себя не строят… И пушка сейчас у них…
«Больно я нужен Трубачам с пушкой», — подумалось Ване. Но Лорка, словно угадав эту мысль, сказала:
— Тебе полезно с ними познакомиться. А то ведь у тебя пока нет здесь друзей, да?
— Кроме тебя, — выскочило у Вани. И лишь потом он смутился. Огрел себя мокрой подошвой по колену.
А Лорка не смутилась, понятливо кивнула:
— Да. Но я не смогу защищать тебя от Квакера. А Трубачи… они в драках натренированные. С прошлых лет…
Ваню не очень тянуло на знакомство с тренированными в драках пацанами. Но, с другой стороны, Лорка права. Невозможно все лето жить беззащитным.
Лорка решила:
— Ты проводи меня сейчас, потом иди домой, успокой свою бабушку, а после обеда приходи ко мне снова. Тогда и пойдем к Трубачам…
Трубачи и Никель
Федя Трубин и Андрюша Чикишев дрались в течение почти четырех лет. С начала первого до окончания четвертого класса. Без большой жестокости, но деловито и регулярно. Почти каждую неделю. До разбитых носов доходило редко, однако синяки были делом обыкновенным. Эти синяки и постоянные известия о поединках приводили в отчаяние родителей, учительницу Юлию Васильевну, а также бабушку Андрюшки.
За что Трубин и Чикишев не любили друг друга, что делили между собой, понять не было возможности. Они не соглашались друг с дружкой ни в чем. Как в старой песне: «Если один говорил из них «да», «нет» говорил другой». В проигранных футбольных матчах с другими классами Трубин всегда обвинял Чикишева, а тот, естественно, Трубина. Если на уроке Юлия Васильевна просила Федю рассказать о Куликовской битве, следом поднимал руку Андрей и заявлял, что Трубин все переврал. «Самым бестолковым образом!» Если отправлялись в поход на Гилевские луга и Чикишев получал задание разжечь костер, Трубин тут же всех оповещал, что Андрюшка спалит окрестные леса, но зажечь ни одну ветку в костре не сумеет… И, конечно же: «Ну чё, пошли за кусты?» — «Само собой…» И девчоночье повизгиванье: «Ой, ребята, они опять!» И очередные заявления Юлии Васильевны на родительском собрании, что «с учебой у этих двоих нет больших проблем, но своим поведением они постоянно снижают показатели класса по дисциплине». И что «родителям пора бы принять надлежащие меры». Но у родителей были мягкие характеры и для надлежащих мер не хватало решимости.