Стальные когти

Кесслер Лео

— Тем не менее я убежден, что не ошибусь, если скажу вам, товарищ Ротмистров, что сегодня в этой степи под Курском мы, русские, победим фрицев. И нанесем им такое поражение, от которого они уже никогда не оправятся. — Он сделал паузу. — Сегодня, товарищ Ротмистров, мы фактически выиграем войну!

* * *

Накануне, по окончании инструктажа в штабе «Вотана», гауптштурмфюрер Шварц спросил:

— Ротмистров — это еврейская фамилия?

— Не имею ни малейшего представления, мой дорогой Шварц, — сухо ответил ему Стервятник. — И, если честно, то мне решительно наплевать, кто его родители. Хотя

бы даже его мать была проституткой с Реепербана, а папаша — евреем из Львова. Все, что представляет интерес для меня — и что должно представлять интерес также и для вас — это то, что этот человек является исключительно высококвалифицированным командующим танковыми соединениями. Тем самым, который доставил всем нам очень много неприятных минут под Сталинградом и который завтра поведет в бой против нас полторы тысячи танков.

Последняя фраза Стервятника заставила собравшихся в штабе офицеров невольно вздрогнуть. Заметивший их реакцию, Гейер холодно рассмеялся:

— Я так и думал, что эта новость действительно поразит вас, господа, особенно если учесть, что командующий нашей танковой группировкой генерал-оберст Герман Гот сумел собрать под свои знамена всего лишь полтысячи танков и самоходных артиллерийских установок. Таким образом, русские будут иметь над нами почти двукратное превосходство.

— Но мы же — СС! — горячо воскликнул Шварц.

Несколько мгновений Стервятник молчал. Затем он почесал кончик своего огромного носа и процедил:

— Да, мой дорогой Шварц, мы, как вы совершенно верно заметили, СС. Будем надеяться, что русские понимают это так же хорошо, как и мы сами.

* * *

Но сейчас, когда сотни немецких танков один за другими выкатывались на стартовые позиции, когда воздух был наполнен грохотом их двигателей, лязганьем металла и хриплыми криками команд, фон Доденбург уже не чувствовал страха перед сокрушающим превосходством русских. Им должна была противостоять не менее фантастическая по размерам мощь и сила немцев. Глядя на немецкую танковую армаду, штурмбаннфюрер ощутил, что ничто на свете не сможет остановить ее. Перед его глазами разворачивалась и готовилась к бою элита германских танковых войск. Это были лучшие машины, которые вели лучшие командиры и экипажи, бесконечно верившие в торжество национал-социалистических идей, являвшихся единственным спасением Европы от коммунистической заразы.

Командирский «тигр» Гейера встал в центре линии, образованной танками «Вотана». По сигналу Стервятника все боевые машины покатили вперед со скоростью 10 километров в час. Расстилавшаяся перед ними равнина оставалась удивительно тихой и пустой.

Фон Доденбург почувствовал, как находящийся рядом с ним Шульце напряженно вглядывается вперед, стараясь различить первую угрожающую вспышку выстрела из вражеского орудия. Но сам он старался сохранять предельное спокойствие и невозмутимость. Как еще можно было противостоять тому чудовищному напряжению, которое неуловимо охватывало их всех в эти страшные минуты перед решающей схваткой?

Новый механик-водитель Хартманн вдруг сильно дал газу. Их «тигр» резко рванул вперед. Фон Доденбург едва не подпрыгнул на своем сиденье от неожиданности.

— Хартманн! — зло прокричал он в микрофон. Но затем решил отказаться от того, чтобы сделать ему замечание, и выключил микрофон. Наверное, новый механик-водитель решил просто прочистить сопла в двигателе или

что-то в этом роде. Не стоило нападать на него за это. Фон Доденбург снова глянул на часы. Время ползло вперед с ужасающей медлительностью. Он в сотый раз облизал пересохшие губы. Но горизонт оставался все таким же чистым и безмятежным, как и прежде. Солнце светило прямо в глаза немцам, слепя их, и они не могли разглядеть, что происходило там, где сосредоточились русские. Впрочем, похоже, пока там все было тихо.

Неожиданно в неподвижном утреннем небе вспыхнула яркая серебристая звезда. Это взлетела в воздух сигнальная ракета. Рассыпая вокруг себя сотни маленьких искр, она повисела некоторое время в небе, а потом, тускнея на глазах, начала медленно опускаться. И вдруг до слуха фон Доденбурга донесся чудовищный треск. Казалось, кто-то разорван пополам гигантское полотно. Рядом с линией горизонта справа от себя он заметил сотни разом вспыхнувших злых красных огоньков.

— По нам бьют противотанковые пушки русских! — раздался по радио встревоженный голос Стервятника. — Немедленно открывайте по ним ответный…

Его заключительные слова потонули в безумном грохоте разрывов. Ехавший рядом с «тигром» фон Доденбурга танк Pz-IV неожиданно подпрыгнул, точно вставая на дыбы, и резко остановился. Везде с визгом носились снаряды. Воздух наполнился пороховой гарью, запахом горящего металла и человеческой плоти. Фон Доденбург зарычал в микрофон:

— Стрелок, развернуть башню вправо! Дистанция — 100 метров. Огонь по 57-миллиметровому противотанковому орудию русских!

Шульце торопливо развернул тяжелую башню «тигра» вправо и принялся почти нежно колдовать над подъемно-поворотными механизмами, наводя орудие на цель.

— Вижу цель, — выдохнул он.

— Огонь! — приказал фон Доденбург.

Шульце выстрелил. Фон Доденбург торопливо вставил в казенник новый снаряд и, посмотрев в обзорную трубу, простонал:

— Недолет, Шульце!

— Ах, черт!

— Учти его, Шульце! Давай наводи снова.

Шульце лихорадочно настроил прицельные механизмы и выстрелил. Весь «тигр» снова вздрогнул от катков до верхнего башенного люка. Фон Доденбург прижался глазницей к обзорной трубе. Все пространство перед ними застилал дым.

Когда он чуть-чуть рассеялся, Куно увидел, что там, где только что находилось 57-миллиметровое противотанковое орудие русских, теперь зияла дымящаяся воронка. А вокруг нее были раскиданы куски тел тех бойцов, которые за секунду до этого составляли расчет этого орудия.

— Мы уничтожили эту чертову пушку! — закричал фон Доденбург. — Мы сделали это!

— О Боже, господин офицер, вы только посмотрите, что тут творится! — врезался в его радостные крики встревоженный голос Хартманна. — На нас нацелились сразу три противотанковых пушки русских — в направлении на одиннадцать часов!

Одно из вражеских орудий выстрелило, и «тигр» командира третьей роты, однорукого Барша, оказался подбит. Но Шульце уже лихорадочно крутил рычаги управления пушкой. Грянул выстрел. Первое из противотанковых орудий русских, о которых предупреждал Хартманн, исчезло в ярко-алом пламени разрыва. Все, его можно больше не опасаться — оно было выведено из строя. Но два других, хорошо замаскированные в небольшой ложбине всего в трехстах метрах от них, тут же нацелились на «тигр» фон Доденбурга. Мгновение — и прямо над башней их танка просвистел снаряд. Затем — второй.