Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
Половина шадаритов носили это имя. Князь принял имя Абу ал-Кадр. Он чувствовал, что это избавит его от излишнего внимания окружающих, так как, судя по имени, в нем были смешаны крови Гунни и Ведны, что, в свою очередь, означало незаконнорожденного сына матери-гуннитки.
Никто, находясь в здравом уме и памяти, не подумает, что Прабриндрах Драх мог бы до этого унизиться.
— Может, и так, — хмыкнул Костоправ. — Отдохните немного. Вот вам лошадиная мазь для мозолей. Мы выйдем, как только запасемся провиантом и транспортом.
Дня полтора спустя, в угрюмом молчании, готовые ко всему на свете, стрелки
Он боялся и ждал этой встречи.
Глава 62
Длиннотень не спал шесть дней, борясь с тем колдовским недугом, который пожирал плоть и душу Ревуна. Он одержал победу, но еле-еле. А потом рухнул без сил.
Ловушка Теней была древним городом. Всегда находясь в некоторой тени, отбрасываемой сверкающими камнями, она была хранилищем древних знаний, часть которых оставалась скрытой, часть была известна лишь Длиннотени, который грабил библиотеки города и избавлялся от всех, кому было известно то, что удалось разузнать ему.
Среди легенд долины, зародившихся задолго до того, как был основан город, была и легенда о Копьях Страсти. Согласно ей, клинья копий были вылиты из меча короля демонов. Короля сожрала Кина во время великой битвы Света и Тьмы. Душа короля демонов хранилась в стали, вошедшей в сплав клиньев восьми копий. Она томилась в плену у металла все время, пока Кина спала. Ходила легенда и о древках. Два, считалось, были взяты из костей ног самой Кины после того, как она погрузилась в свой вечный сон. Еще одно, говорили, было когда-то фаллосом Правителя Тьмы, отрубленным Киной во время великой битвы. Остальные же были из дерева, в котором богиня братской любви Рави-Лемна спрятала душу. Незадолго до того как напали Волки Тьмы и пожрали ее. Это было уже после того, как был создан Человек. Кина была свидетельницей всего. Она разрубила дерево на щепы, сделала из них стрелы и древки пик. Если бы Богам Света и удалось воссоздать Рави-Лемну заново из содержимого желудков ненавистных волков, души у нее уже бы не было. Душу они вернуть не могли. Кина спала.
Каждый из Свободных Отрядов Хатовара — с тех пор как они ворвались в мир, чтобы вызвать Год Черепов — охотился за одним из Копий. Но кто их направил?
На этот вопрос Длиннотень с уверенностью ответить не мог. Был ли это бродячий призрак спящей Кины? Или Боги Света, стремившиеся возродить Рави-Лемну? Или дети короля демонов, остававшиеся в плену на наконечниках Копий, пока спала Кина? А может, владыка Тени, не желавший больше плестись в хвосте в списках любимцев?
Летописцы древности зафиксировали возвращение всех отрядов, за исключением одного — Черного, который утратил свое прошлое и бесцельно бродил на протяжении многих веков, пока наконец не был избран Капитан, которому захотелось узнать о своих корнях.
Длиннотень о Копьях знал очень мало, однако Ревун и Душелов имели кое-какие подозрения на этот счет. Но никто не имел понятия, что знамя Черного Отряда было чем-то большим, чем устаревшая реликвия, сохранившаяся от старых времен и в битве при Деджагоре пропавшая. Чтобы снова появиться в Таглиосе в руках какого-то телохранителя.
Возвращение Копья стало одной из самых
Глава 63
Пять дней у беса Жабомордого ушло на розыски его госпожи. Потом он дождался минуты, когда внимание хозяина Вершины будет отвлечено, и проник внутрь крепости. Он вошел, дрожа от страха. Долготень был могущественным колдуном, которого в кругах демонов боялись все.
Его появление прошло незамеченным. Заклятия вокруг Вершины охраняли ее от Теней с юга. Он наплел свою госпожу в глубинах крепости, в темном подпале, а ее одурманенное сознание — в глубинах ее мозга, в ее собственной темнице.
Он задумался: то ли забыть о ней, то ли помочь и, может быть, даже завоевать свободу для себя. В конце концов, освобождать ее не входило в круг обязанностей, начертанных ею.
Он устроился рядом, прокусил горло и выпил кровь. Потом пополоскал это все во рту и влил кровь обратно в горло.
Медленно она пробудилась и, поняв, что он делает, дала ему закончить. Он закрыл рану. В темноте она села:
— Ревун. Где я?
— В Вершине.
— С какой стати?
— Они приняли вас за вашу сестру.
Она с горечью рассмеялась:
— Значит, я хорошая актриса.
— Да.
— А где она?
— Последний раз ее видели возле Деджагора. Я искал вас неделю.
— И они ее не увидели? Значит, она стала сильнее. Как насчет Костоправа?
— Я искал вас.
— Найди его. Я хочу получить его обратно. Я не могу позволить ему встретиться с моей сестрой. Сделай все необходимое, чтобы этого не случилось.
— Мне запрещено отнимать жизнь.
— Тогда все, что угодно, лишь бы они не были вместе.
— Вам здесь помощь не нужна?
— Я справлюсь. Ты можешь здесь свободно бродить?
— В общем, да. Кое-какие места закрыты заклятиями, которые наложил Длиннотень, и только он может через них проникать.
— Обыщи место. И расскажи мне, кто чем занят. А затем найди Костоправа и мою сестру.
Бес вздохнул. Вот она, хозяйская благодарность.
Она заметила его вздох.
— Сделаешь это — и ты свободен. Навсегда.
— Слушаюсь! Меня уже нет.
Она ждала, когда появятся похитители. Вот им будет сюрприз! И пока ждала, она слышала, как на равнине что-то шепчет темнота. Она разобрала кое-какие слова и почувствовала тот самый страх, который так мучит Длиннотень.
Не могла она сидеть просто так, как паук, поджидающий свою добычу в засаде. Длиннотень и Ревун спали. Надо идти.
Сами плиты Вершины были надежно защищены от посторонней магии. Она выходила растекшейся массой. Камни расплавились, иначе не пропуская ее. Нижние части замка были темны. Это удивило ее. Длиннотень боялся темноты. Она взбиралась медленно, боясь засад, но ни на одну не натолкнулась. Приближаясь к источнику света, она все больше нервничала. Но там, судя по всему, ничего не было. Неужели в крепости никого нет? Что-то не так. Она расширила диапазон своих восприятий, но так ничего и не уловила. Вперед, наверх. Опять ничего. Где же воины? Их тут должны быть тысячи, бегающих, как кровь по жилам.