Стань моей, если осмелишься
Шрифт:
Первые оладьи подгорели, вторые не пропеклись, третьи получились кривые. Остался последний шанс, больше я просто не выдержу!
И ура.
Кривые кладу себе на отдельное блюдце, горелые и сырые выкидываю, а остальные на общий стол выкладываю, будто так и должно быть.
Достаю джем и сгущенку, наливаю всё в маленькие пиалы, часть мимо, на стол и на себя немного.
Тяну к лицу ткань футболки и наклоняюсь, чтобы облизать густую прилипшую каплю, кокон из полотенца с башки падает вперёд, задевая
Сковорода хочет обжечь меня, поэтому перекатываюсь под стол, волосы закрывают лицо, полотенце где-то у плиты осталось.
— Ауч! — запоздало кричу не от отбитого об пол тела, а от того насколько этот последний оладушек горячий.
— Ты развлекаешься? — смеётся папа.
СМЕЁТСЯ ПАПА?
Он вообще почти не улыбается, а тут смех…это странно.
Пытаюсь встать как ни в чем не бывало, но ударяюсь о край стола темечком.
— Вась, да ты чего такая сегодня? Зачем так рано вскочила?
— Хотела удивить завтраком.
Гордо показываю спасённый оладушек и откусываю, но он как резиновый. Жую, с кривым лицом, даже челюсть устаёт.
— Молодец, это приятно.
Папа садится за стол, я устраиваюсь напротив него.
— Ты хочешь вернуться в школу? — по правде, я хотела обсудить это.
— Нет. Не хочу.
— Что на счёт компании, которую я для тебя купил?
— Нет пап, пожалуйста. Я хочу быть журналистом, ПРОСТЫМ журналистом.
— Мы можем скрыть, что это твой журнал, будешь работать кем захочешь.
— Нет, прошу, пожалуйста, папа! Я хочу сама пройти этот путь, не надо вмешиваться!
— Люди сейчас отвратительные, власть и деньги решают.
— Пусть мне будет тяжело, но я буду бороться за свои интересы.
— Василиса, ты нежный цветок, я не могу отдать тебя на растерзание этим чудовищам!
— Вот поэтому я сбежала, папа! Потому что ты постоянно вмешиваешься! Я не могу так!
Его лицо стало каменным, он просто застыл как статуя. Это значило, что за этой маской дьявольская буря.
— Что-то случилось? Ух-ты! Оладушки! Вася, это твоих рук дело?
Прячу глаза, которые уже наполняются слезами от такой несправедливости. Неужели ничего не изменится?
— Эй вы! Заморозили всё своими глазищами в радиусе километра, наверняка и кофе остыл.
Мама садится за стол.
— Саш, что происходит? — она зовёт его по имени редко, только если хочет спросить что-то особенное.
— Она не собирается руководить своим издательством.
— Может тогда она просто попробует поработать, как задумала, а потом перейдёт на руководящую должность, если ей не понравится. Как считаешь?
Мама до этого не спорила с ним и во время наших диспутов отмалчивалась, поддерживая
Сейчас она накрывает его руку своей маленькой ладонью и слегка поглаживает, чужие бы не заметили, но я четко вижу, как он расслабляется, мама воздействует на него своей нежностью.
— Хорошо, пусть попробует.
У меня внутри просто фейерверк взрывается от радости.
— Правда???
Папа кивает. Сейчас он не Варан, сейчас он настоящий отец, уступающий мне впервые в жизни.
Вскакиваю и бросаюсь к нему, чтобы крепко обнять. Я делала так, только когда была совсем маленькая.
Он обнимает меня в ответ.
После того, как мы еле затолкали в себя мои дубовые оладьи, я на радостях за всех загружаю кружки и тарелки в посудомойку и бегу собираться.
Егор уже ждёт меня в паркинге, об этом я узнаю по сообщению на телефоне, крашусь, одеваюсь и лечу к лифту.
Там меня уже ждут недовольные тени в смокингах, но я не обращаю на них внимания.
Егор не открывает мне дверь, ну и не надо.
Сажусь в машину, открываю рот, чтобы сообщить куда меня нужно отвезти, но он не даёт мне и пикнуть.
— Пристёгивайся.
— Чего?
После этих слов мы вылетаем из паркинга как будто кто-то поджег нам задницу. Мы летим с такой скоростью, что я несколько раз заваливаюсь на сиденье, бьюсь об стекло и о переднее кресло.
— Ты с дуба упал? Что происходит?
Мы заезжаем в какой-то узкий двор.
— Быстро, выходи!
— Да что блина происходит???
— Быстрее!
Он хватает меня за руку, бросает телефон и сумку в машину, тянет в вонючий подъезд, там мы проходим сквозь дом и садимся в другую тонированную машину.
— Сука, если не хочешь сегодня идти вставлять себе передние зубы. БЫСТРО ГОВОРИ, что ты делаешь?
— Ещё спасибо скажешь.
— Я сейчас тебе такое спасибо устрою, кишки свои будешь по всей трассе собирать!!!
Он заворачивает в незнакомый двор и останавливается.
— Ты меня привёз на детскую площадку поиграть? Или может я должна выйти с той бабкой клумбу копать?
Пассажирская дверь открывается, в машину садится Нарвал.
— Погуляй полчаса, — говорит он Егору, а смотрит только на меня.
Глава 43. Прощание
Егор бросает ему ключи от машины и послушно выходит.
Я что сплю? Что тут творится?!
Хватаюсь за ручку двери, чтобы выйти и немедленно закончить этот абсурд.
Нарвал блокирует дверь брелком на ключах сигнализации и пристально смотрит на меня.
— Тебе жизненно необходимо лишать людей свободы. Может ты не ту профессию выбрал? Надо было стать полицейским!