Стань моим чудом. Вопреки
Шрифт:
Девушка приоткрыла дверь на кафедру, тут же наталкиваясь на внимательный взгляд ассистентки Кирилла.
– Вы что-то хотели?
Еще как. Только женщине признаваться в этом не собиралась. Мужчина был занят с какими-то студентами и даже не обратил внимания на вошедшую, как виделось со стороны. Но она почувствовала совсем другое: легкую улыбку, участившееся дыхание, внезапно потемневшие глаза. Для нее. Без единого слова. Без взгляда в ее сторону. И если это все ей кажется, она готова поддаться такому самообману.
– Кирилл
Остальные присутствующие явно были лишними. Ему хотелось обсудить именно ее работу, хоть никакой курсовой не было и в помине. И заодно выяснить, сохранили ли губы вкус шоколада. Ей понравилось. Он видел удостоверение этому в смеющихся глазах и наслаждался. Его сладкая девочка. Самое лучшее лакомство. Величайшая драгоценность.
– Вы сможете подождать? Я освобожусь только после лекций.
Никак не раньше. Перерывов явно не хватит, а свидетели совсем ни к чему. Он снова увезет ее туда, где никого не будет.
– Конечно, я подожду. Простите за беспокойство.
Никто ничего не заметил. Только в его глазах растеклась нежность, невидимая посторонним взглядам. Обещание. Только на ее лицо опустилась с трудом скрываемая улыбка. Предвкушение.
***
Она запрыгнула в машину, едва дождавшись его появления. Разрумянившаяся от мороза, радостная, такая желанная. Кирилл улыбнулся, торопясь выехать со двора университета. Ждал с самого утра этого момента, когда можно будет остаться с ней наедине. Любовался ею на лекциях.
Как он жил раньше? Серые будни, такая привычная повседневность, банальные, хоть и важные дела… Ее присутствие одновременно будоражило и наполняло покоем. Но этот странный парадокс уже перестал удивлять. Рядом с ней вообще все казалось правильным. Только мучительно не доставало времени, отчего каждая минута вдвоем становилась бесценной.
– Я за несколько лет не ела столько конфет, сколько сегодня…
Мужчина притворно нахмурился.
– Так ты, оказывается, сладкоежка?
Девушка рассмеялась.
– Всегда считала, что нет. Но оказалось так вкусно, что остановиться не смогла.
Он почему-то был уверен, что так и случится. Выбирал для нее конфеты, представляя, какое удовольствие она получит.
Катя потянулась к сумке, доставая полупустую коробку. Аромат лакомств наполнил пространство, напоминая об их упоительно сладких последних встречах.
– Хочешь?
Голос дрожал, выдавая волнение, которое она все еще испытывала, обращаясь к нему на «ты».
Мужчина кивнул, съезжая на обочину.
– Хочу.
И прижался к ее губам. Наконец-то спустя такие долгие два дня.
Когда она успела стать такой смелой? Тонкие пальцы порхали, словно крылья бабочки, касаясь открытой кожи. Везде, где она могла дотянуться. И эти нежнейшие
Одежда мешала. Хотелось дотянуться еще глубже, туда, где под тонкой тканью рубашки билась жизнь. Прижаться к груди, уловить губами, как она сотрясается от биения сердца. Ощутить его руки. Близко. Без преград.
Кирилл потянул ее на себя, опустил на колени, зарылся руками в волосы, не переставая целовать. В очередной раз захлебнулся ее дыханием, вновь забывая обо всем. И не сразу почувствовал, как она напряглась. Заглянул в глаза, но вместо страсти, полыхающей всего мгновенье назад, наткнулся на изумление, граничащее с… ужасом?
– Котенок? Что-то не так?
Он поторопился? Напугал ее? Не было других объяснений этому странному взгляду и откровенному страху, причин которого он не понимал. Ведь не могло быть такой ошибки. Она не меньше его стремилась окунуться в этот пожар.
– Милая?
Не отрывая от него взгляда, Катя опустила руку вниз. На колено. Вернее, на то, что было вместо. Судорожно глотнула и выдохнула едва слышно:
– Что это?
Внезапно показалось, что в него плеснули ледяной водой. Окатили с ног до головы. Облили реальностью. Дышать по-прежнему было тяжело, только уже не от желания. Прошлое протянуло свои мерзкие щупальца, сдавило горло, расползлось по телу.
Она дрожала. Особенно пальцы, сомкнувшиеся на его одежде. Он был уверен в этом, хотя не чувствовал ее дрожь физически. Долгое время не мог пошевелиться, только смотрел, не отрываясь, в растерянные, перепуганные глаза. А потом, тоже трясущимися руками, приподнял девушку, возвращая ее на соседнее сиденье. Отвернулся к окну.
– Кирилл?
– Извини… – он выдавил, не узнавая собственного голоса. – Я был уверен, что тебе все известно.
– Известно о чем?
А ему еще казалось, что уже ничто в жизни не способно зацепить, что он привык к боли и научился с ней справляться. Смирился с тем, в каком состоянии вынужден существовать до конца дней. Но сейчас отдал бы все на свете, лишь бы избежать этого объяснения. Не смотреть ей в глаза. Не видеть … страха? презрения? отвращения?
– Протез.
Девушка задохнулась.
– ЧТО????
Он повторил. Обрезал, разом обрывая собственные сомнения. Не стоит тянуть, ведь все равно ничего не изменится. Ни в нем. Ни с ней. Закрыл глаза. Не смотреть. Не думать. Не чувствовать. Не сейчас.
Катя пыталась, но никак не могла понять смысла его слов. Она ведь не обращала внимания на его хромоту. Вообще о ней не думала. Кирилл все равно был самым лучшим. Любой. Ей и в голову не могло прийти…
Даже не заметила, как ее глухой стон вырвался наружу. Скулы мужчины дернулись при этом звуке. Пальцы, вцепившиеся в руль, побелели от напряжения.