Стань моим господином
Шрифт:
— Не надо, — плакала Тамара, — спасите моего малыша, пожалуйста.
Ничего нельзя сделать, ребенка уже нет. Минимизировать кровопотерю — это все, что могла сделать Диана.
Бойтесь своих желаний.
После выскабливания Тамара проспала несколько часов, и, проснувшись, не почувствовала ничего — ни боли, ни горя. Только пустота, как будто из нее откачали все чувства, все эмоции.
— Как ты себя чувствуешь, Тома? — спросила Ди, взяв ее за руку.
— Мертвой… — прошептала она.
— Тома, это пройдет. Так бывает. Тут нет твоей вины. У тебя еще будут дети.
— Почему
— Нет! Конечно, нет.
— Тогда почему?
— Ну… причина может быть физиологической. Яйцо плохо прикрепилось, плацента еще не сформировалась. Или что-то иммунное… Я проведу ряд анализов, проверю кое-что. Стресс мог спровоцировать… Тома, тебе не нужно думать об этом!
— Это был мальчик или девочка?
— Это был зародыш размером с просяное зернышко. Тома, на вот лучше… — Ди отдала ей телефон. — Ответь Руслану. Он уже давно звонит. Или, хочешь, я сама ему скажу…
— Нет. — Тамара забрала телефон. — Я сама.
Ужасную новость Руслан должен услышать из ее уст. Господи, как же теперь с этим жить… как…
Это наказание за все ее грехи, за мысли, за поступки. Ее грех, ее боль. Ее, но не Руслана. Ди сказала, что выкидыш мог начаться из-за стресса. Он непременно решит, что это его вина. А он не виноват, это все она…
— Тома! Наконец-то! — закричал Руслан, сразу же ответив на звонок. — Что случилось? Где ты?
— В больнице, — еле-еле выдавила она.
Горло сжал спазм. Хотелось завыть в голос.
«Рус, любимый, умоляю, приезжай. Мне плохо без тебя. Обними меня скорее, скажи, что все будет хорошо. Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю…»
— Что… — Она услышала растерянность и страх. — Что-то с тобой? С ребенком? Тома, не молчи! Я сейчас приеду.
— Ребенка больше нет.
— О боже… — выдохнул он. — Это моя вина.
Она так и знала! Жизнь без Руслана станет невыносимой, но еще хуже, если он будет винить себя.
— Я сделала аборт, — произнесла Тома через силу.
И закрыла глаза. Руслан долго молчал, потом отключил связь.
— Ты охренела? — спросила Диана, которая все это время была рядом. — Зачем ты соврала? Зачем ты с ним так?
— Так надо… — прошептала Тамара.
— Кому надо?!
— Так он будет думать, что виновата я.
— Тома, что ты творишь…
— И ты ему не скажешь, — встрепенулась она. — Пообещай мне, Ди. Пожалуйста. Ты не имеешь права! Это врачебная тайна.
— Тома, я сейчас сделаю тебе укол, ты уснешь и утром проснешься отдохнувшая и адекватная, — отрезала Диана. — И сама все расскажешь Руслану, всю правду, когда он придет. И когда он захочет врезать тебе по первое число, он будет прав.
— Не захочет. — Тамара отвернулась к стенке. — Он не придет.
= 36 =
Руслан не знал, что делать. Еще секунду назад все было просто. Новость ужасная, но решение простое: ехать к любимой женщине, обнимать и утешать, быть сильным и заботливым. Теперь все потеряло смысл. Похоже, и женщины любимой у него нет.
Он не знал, что сказать
Что-то тут не так… что-то не сходится…
Остро захотелось курить. Руслан давно бросил, но лучше сигареты, чем водка. Он прогулялся до ближайшего магазина, купил пачку, наугад ткнув пальцем в список у кассы. Дома вспомнил, что у него нет зажигалки, и долго искал спички, припрятанные вместе со свечой на случай отключения электричества. И, наконец, сел на кухне и закурил.
Зажечь спичку удалось не с первой попытки, руки дрожали. Под пепельницу он приспособил любимую Томину чашку. Ту самую, из которой «посмел» пить кофе в тот день, когда привез пьяную Тому домой. Костяной фарфор, императорский фарфоровый завод, последняя чашка из прабабушкиного сервиза. Тома сама выбрала ей место в посудном шкафу и сказала, что пьет из нее редко, в особенных случаях, когда на душе плохо и надо согреться теплыми воспоминаниями. Она ни разу не доставала ее, пока жила у Руслана. Означало ли это, что с ним ей всегда было хорошо?
Всего час назад он верил, что так и есть. Теперь — сомневался. И стряхивал пепел в эту чашку, потому что никак иначе не мог выказать Томе свое презрение. Не бить же ее за предательство, в самом-то деле…
Почему она так поступила?
Телефонный звонок прервал бессвязный поток мыслей.
— Да, — ответил Руслан, глубоко затягиваясь сигаретным дымом.
— Здравствуйте, Руслан. Меня зовут Ева, я лечащий врач Тамары…
— А, та подруга, что помогла ей убить ребенка. — Он не спрашивал, констатировал факт.
— Тамара не делала аборт, — выпалила женщина. — У нее случился выкидыш.
— Вы сговорились? — Он выпустил струю дыма в потолок и стряхнул пепел в чашку. — Из уст подружки это звучит неубедительно.
— Тома не соображала, что несет, она еще не отошла от наркоза. Ее единственное желание…
Он выключил телефон, не дослушав. Выключил совсем, чтобы его не доставали звонками. И закурил новую сигарету.
Неужели он обычный идиот, который не разбирается в людях? Нет, только в женщинах. «Дешевый романтик» — так называла его бывшая жена, когда хотела уколоть. Романтик — это практически лузер, неудачник. Дешевый, наверное, потому что не олигарх, яхтами и самолетами не обзавелся. Он встретил женщину, которая показалась ему порядочной, и практически растворился в ней. И что взамен?
Но показалась ли?
Даже в самом страшном сне Тома не могла так поступить. Так может отомстить обиженная женщина, но он не обижал Тому. Или просто не заметил?
Нет же, нет! Нельзя так притворяться! Нельзя смотреть таким взглядом, нельзя так доверять — и предать, растоптав даже надежду на продолжение отношений. Что же не так…
Голос Томы был слабым, едва слышным. Ничего удивительного, если она после наркоза, как утверждала подружка. Руслан тогда почувствовал, и сейчас ясно вспомнил, что Тома испытывала боль. Слова давались ей с трудом, и не только потому, что язык еле ворочался.