Станционный хранитель
Шрифт:
– Что значит – конкуренцию?! – разевает широкую соноранскую пасть талесианин. – Ты на что намекаешь?!
– Этот недостойный не осмеливается делать намеки, но говорит прямым текстом: ваши так называемые лечебные процедуры – не что иное, как косметическое очищение! И вам следует оплатить не только штраф за засорение коллектора, но и штраф за ложную рекламу и неверное позиционирование своих услуг!
– Ах ты, лекке рогатый!
– Капитан! Этот недостойный призывает вас обратить внимание, что его
– Я щас тебя самого опущу! Это ты за клевету должен уплатить!
– Тихо! – Бью рукой по столу, что производит неожиданный эффект: немедленно все экраны по стенам кабинета зажигаются, и на них вспухает грибообразный взрыв. Беззвучный, но вспышка так ярка, что оба моих жалобщика испуганно шарахаются.
О, отличный эффект. Интересно, чей подарок? Неужели Нор-Е или Томирл расстарались? Или вообще остался от прошлого искина?
Стараясь не подать виду, что так же ошарашен вспышкой, как и мои гости, продолжаю:
– Так. Господа… и дамы. Насколько я понимаю, вопрос ясен. Вам начислен… – смотрю в небольшой экран, который плавает как бы «под» поверхностью стола у моей правой руки, – штраф за засорение канализации, который поделен между вами пополам. Но каждый из вас пытается мне доказать, что штраф должен заплатить другой?
– И еще компенсацию за нечестную конкуренцию! – восклицает Превосходный, забыв добавить «этот недостойный».
– Выплаты за моральный ущерб от клеветы! – рычит талесианин.
– Хм, – говорю я. – Уважаемый… Эмарт Гоюнс, – так зовут Превосходного, – насколько я вижу, вы уже выплачивали вскладчину штраф за засорение коллектора в прошлом периоде. Только тогда салон уважаемой… Кариа из клана Синей спиралевидной ветви еще не работал, рядом с вами было учреждение арт-досуга, который держали сарги. Так?
– Допустим, – бормочет Гоюнс.
– И там тоже было засорение глиной, – говорю я. – Совпадение?
Жалобщики смотрят друг на друга.
– Ну ладно, – буркает талесианин. – Глину я взял, которую сарги оставили. Не пропадать же добру!
– И в прошлый раз, – говорю я, – вы, господин Гоюнс, не обращались ни с какими жалобами, просто уплатили штраф пополам, как и следовало из постановления санитарной службы станции.
На лице Превосходного появляется сложное выражение: он вроде бы уже понимает, что бой проигран, но просто так сдаваться не хочет. А вот до талесианина, кажется, уже дошло: он забирает с моего стола пакет с неприятным содержимым и начинает пятиться.
– Этот недостойный счел бесполезным доказывать что-то станционному искину, – говорит наконец рогач. – Тогда как вы, капитан, с вашей мудростью и прозорливостью…
– Точно так же заставлю вас уплатить штраф пополам, – говорю я. – Вам ведь было предписано утилизовать чешую другим способом?
– Но
– А вас, Кариа, – перебиваю я речь Превосходного, – я могу еще все же оштрафовать за ложную рекламу и за намеренное засорение…
– Это глина лечебная! – тут же возражает Кариа. – Для некоторых видов! Я проверил! Так что у меня все в ажуре!
И вылетает за дверь.
Превосходный мрачно смотрит на меня, кланяется и тоже выходит. Но не успеваю я облегченно выдохнуть, как появляется следующая группа посетителей – трое преи, которым отказали в заявке на экскурсию по энергетической установке… ну той самой, которая улетела. И они этим очень возмущены и намерены качать права, хотя деньги им вернули.
Блинский блин…
Сообщение от Миа о том, что она наконец договорилась о переговорах с ацетиками и тораи (не вместе, а по отдельности, но впритык друг к другу) воспринимается мною, как спасение. Сил нервничать перед этим важным событием уже не остается.
Первыми мы договорились с ацетиками. Я принимаю их делегацию – шесть грибных «плодовых тел»; с их новым обликом мне сложновато считать их отдельными разумными – в конференц-зале рядом с рубкой, а не в своем кабинете.
Торл-Элерл представляет собой такую же студенистую разбухшую матрешку, как мой главный инженер Томирл-Томирл. На рыхлом комковатом лице черные прорези глаз производят особенно тяжелое впечатление. С ним еще пятеро; их мне никак не представляют, они даже со мной не здороваются, и зачем они здесь, мне совершенно не понятно. Возможно, для психологического давления.
Надеюсь, мне удается не показать виду, насколько мне не по себе, пока мы обмениваемся положенными дипломатическими приветствиями.
Кстати, еще одна деталь, которой не было в игре: нам приходится зарегистрироваться в специальном приложении, подключенном к бортовой нейросети, подтвердив, что дипломатическая встреча состоялась, и включить запись – ибо все такие переговоры на станции «Узел» должны проходить официально.
Наконец все формальности завершены. К моему удивлению, не успеваю я раскрыть рот, как Торл-Элерл сразу берет быка за рога:
– То, что вы делаете, капитан, совершенно неприемлемо, – говорит он. Или она. В реале у ацетиков высокие, неестественные и совершенно бесполые голоса. А раз так, буду по дефолту считать, что все они мужского рода – ну не феминистка я, не феминистка. Мне так привычнее.
– Что именно неприемлемо? – отвечаю я. – То, что я забочусь об интересах своей станции?
– То, что вы препятствуете работе моей организации. Вы не имеете право выселить нас – мы исправно платим арендные взносы.