Станция Араминта
Шрифт:
Они с достоинством удалились, а Арлес остался стоять на дороге. Сессили беспокойно взглянула на Глауена.
– Надеюсь, ты не поддашься на его провокацию.
Глауен упрямо покачал головой.
– Я чувствую себя полным идиотом, – он почувствовал, как рука Сессили напряглась, и поспешно добавил: – Это потому, что я просто не знал, что мне делать! Может стоило дать ему по физиономии? А я стоял, как истукан! Поверь мне, я его ни капельки не боюсь.
– Ты все сделал совершенно правильно, – заверила Сессили. – Арлес просто балбес! Стоит
– Наверное, ты права, – вздохнул Глауен. – Но если это повторится…
Сессили сжала его руку.
– Я не хочу, чтобы ты из-за меня ввязывался в глупые ссоры. Так ты проводишь меня до дому?
– Конечно!
Когда они вышли на улицу, ведущую к дому Ведеров, Сессили окинула внимательным взглядом всю улицу.
– Мне надо быть осторожной, мама и так уже считает, что я слишком ветрена, – она наклонила голову, затем быстро поцеловала Глауена, который попробовал поймать ее. Сессили со смехом увернулась.
– Мне пора.
– Может встретимся сегодня вечером, после ужина? – сдавленно спросил Глауен.
Сессили покачала головой.
– Мне надо сделать несколько рисунков для школы, а потом порепетировать пьесу, которую я буду играть на Парильи. А после этого мне уже надо будет ложиться спать… однако я сейчас подумала о том, что завтра вечером мама будет на собрании своего комитета, и такого строгого контроля за мной уже не будет, что, похоже, нам и нужно.
– Так, значит, завтра вечером. Где?
– Ты знаешь наш розовый сад, находящийся с восточной стороны дома?
– Где все статуи стоят как на караул?
Сессили кивнула.
– Если смогу, то выйду часа через два после заката. Встретимся на ступеньках, ведущих к главной террасе.
– Я буду там тебя ждать.
На следующий день был Милден. Для Глауена он тянулся невыносимо медленно: минута за минутой.
Через час после захода он переоделся в темно-синие брюки и мягкую серую рубашку. Шард обратил внимание на его приготовления.
– Куда это ты так собираешься? Или это секрет?
Глауен сделал пренебрежительный жест.
– Ничего особенного. Просто встреча.
– И кто же эта счастливая девушка?
– Сессили Ведер.
Шард усмехнулся.
– Смотри только, чтобы вас не застукала ее мать. Она ведь Фелис Ведер, урожденная Вук, она никогда не поступалась своей добродетелью.
– Попробую рискнуть.
– Я ничего против не имею. Сессили очаровательная девушка! Если она встречается с тобой, я должен сказать…
– Думаю, я уже знаю, что ты хочешь сказать.
– Ну, как хочешь.
В дверях Глауен остановился.
– Что бы там ни было, ты, пожалуйста, никому не говори об этом, особенно Арлесу.
– Естественно, нет. Я что, такой уж глупец?
– Нет. Но ты сам учил меня ничему не доверять.
Шард рассмеялся и обнял его за плечи.
– Верно. Только помни, не попадись.
Глауен спустился по лестнице и вышел в ночь. Не
Глауен направился вдоль центральной аллеи к дальним ступенькам. Он остановился и прислушался, но вокруг стояла тишина. В воздухе висел аромат белых роз; с этого момента аромат роз всю жизнь будет напоминать ему об этой ночи. В саду были только он да статуи. Он тихо подошел к месту встречи. Сессили еще не подошла. Он сел в тени на скамейку и приготовился ждать.
Время шло. Глауен сидел и смотрел на звезды, многие из которых он мог назвать. Он нашел созвездие, известное под названием Лютня Эндемиона. В самом его центре в мощный телескоп можно было бы разглядеть Старое Солнце… Он услышал слабый шорох. Прозвучал тихий голос:
– Глауен? Ты здесь?
Глауен вышел из тени.
– Я здесь, около скамейки.
Сессили издала тихий невнятный звук и побежала к нему навстречу; они встретились и обнялись. Упоение! Над головами поток звезд Хлыста Мирсеи несется в космос, вокруг аромат роз и мраморные статуи в свете звезд.
– Пошли, – сказала Сессили. – Пойдем вон туда к деревьям, там можно найти, где посидеть.
Она подвела его к открытой беседке, колонны которой были увиты виноградом. Они сели на скамейку, которая тянулась на половину внутреннего периметра беседки. Шли минуты. Сессили заерзала и подняла глаза.
– Ты такой молчаливый.
– Мне пришли в голову очень странные мысли.
– Какие же? Расскажи мне!
– Это трудно описать; это скорее даже настроение, чем обычные мысли.
– А ты все-таки попробуй.
– Я посмотрел на небо и звезды, – заговорил он, – и почувствовал, как на меня внезапно нашло какое-то откровение, как будто я ощутил всю галактику. В то же самое время я почувствовал миллионы и миллиарды людей, рассеянных по звездам. Их жизни, а может быть, сами люди, казалось, начали издавать какие-то негромкие звуки, настоящую тихую музыку. Какое-то мгновение я чувствовал эту музыку и понимал ее значение, потом я посмотрел на звезды, и в это время ты спросила меня, почему я такой молчаливый.
Немного подумав, Сессили сказала:
– Такие мысли наводят на меня грусть. Я предпочитаю считать, что мир начался вместе с моим рождением и останется таким без изменения навечно.
– Очень странная вселенная.
– Какая разница? Меня это вполне устраивает, а ее механизм меня совершенно не интересует, – она повернулась лицом к Глауену. – Я не хочу, чтобы ты забивал себе голову странными мыслями или слушал таинственную музыку. Это отвлекает твое внимание от меня. Я намного интереснее, чем звезды… я так думаю.