Станция Араминта
Шрифт:
– А что случилось с Сиско?
– Его отправили обратно в Йипи-Таун, не заплатив ни копейки; это все, что можно было с ним сделать. Но дело еще не закрыто. Все подняты на ноги и проводят тщательную проверку. Об этом сообщили даже новому Хранителю. Мне тоже надо бы быть там, но я не хотел пропустить нашей встречи и прибежал сюда.
– Спасибо, Глауен. Мне бы не хотелось пропустить Парилью из-за проступка Сиско, а если крылья не будут готовы, то так оно и получится.
– Думаю, мы вполне управимся.
–
Они уже изготовили из бамбуковых ветвей четыре рамы, натянули на них прозрачную ткань и теперь приклеивали к ней крылья, соблюдая определенный порядок. Они работали в комнате, которая представляла собой нечто среднее между студией и кладовкой и находилась в западном крыле Дома Ведеров. Сквозь высокие окна проникали солнечные лучи. На Сессили были мягкие розовые брюки и серый пуловер; одежда, которая не могла скрыть контуры ее тела, что бросалось в глаза Глауену. Наконец, когда она склонилась над столом, он подошел к ней и встал рядом. Она почувствовала, что он стоит рядом, и с легкой улыбкой подняла глаза. Глауен обнял ее и горячо поцеловал.
– Не знаю, подействовали ли на меня идеи Арлеса, или я сам до этого додумался, – хрипло сказал он. – Но я не смог удержаться.
– Винить Арлеса в том, что ты меня любишь, плохой комплимент, – ответила Сессили с улыбкой.
– Я не это имел в виду, – поспешно сказал Глауен, – Я просто…
– Шшш, – сказала Сессили. – Не надо объяснений. Слова всегда все запутают. Лучше подумай.
– Подумать? О чем?
– Ну… может быть, об Арлесе.
– Ну, если ты этого хочешь, – озадаченно сказал Глауен. – И как долго мне этим заниматься?
– Можно всего одно мгновение. До того, как ты поймешь, что и у меня есть свои чувства, а Арлес для меня пустой звук, – она отступила на шаг. – Нет, Глауен. Мне этого не следовало говорить. Моя мать в любой момент может сюда заглянуть… И правда, слышишь! Она приближается. Давай за работу!
В коридоре послышались резкие решительные шаги. Дверь открылась, и в комнату действительно вошла Фелайс Ведер; миловидная женщина, недавно вступившая в зрелый возраст. В ней ясно были видны фамильные черты Вуков – казалось, все ее поведение построено на столь неоспоримых образцах, что о них не стоит и задумываться.
Фелайс на мгновение остановилась и окинула оценивающим взглядом Глауена и Сессили. Заметив растерянный взгляд Глауена и краску на щеках Сессили, она нахмурила брови, подошла к столу и осмотрела крылья.
– И впрямь просто великолепно! Когда они еще засверкают на свету, зрелище будет просто феерическим. По-моему, здесь слишком душно. Может, откроете окна?
– Да, жарковато, – согласилась Сессили. – Глауен, пожалуйста, открой… нет! Если сейчас дунет ветерок, то все разложенные крылышки разлетятся по всей комнате.
– И то верно, – заметила
Она ушла, а через несколько минут в коридоре снова раздались шаги. Сессили прислушалась.
– Это Ябеда. Мама решила, что за нами надо установить наблюдение, – она искоса взглянула на Глауена. – Возможно, у нее для этого есть все причины.
– Теперь она постарается, чтобы мы одни не оставались, – поморщился Глауен.
Сессили рассмеялась.
– Ну, это не так просто… Хотя иногда мне очень хочется, чтобы все так, как сейчас, продолжалось целую вечность.
В комнату вошла девочка, изящное маленькое создание около десяти лет отроду, с такими же, как у Сессили, вздернутым носиком и каштановыми кудрями.
– Привет, Ябеда. Что это ты здесь среди крыс, пауков и клопов делаешь?
– Мама велела тебе помочь и проследить, чтобы Глауен старательно работал и не давал своим мыслям бродить по цветочным полянам. Интересно, что она этим хотела сказать?
– Уж не знаю. Наша мама бывает непредсказуема. Она, конечно, имела в виду, что Глауен в душе поэт, и если мы не будет руководить каждым его движением, то он тут же начнет витать в облаках.
– Хм. Ты правда считаешь, что она хотела сказать именно это?
– Совершенно уверена.
– А когда наступит моя очередь руководить Глауеном?
– Не сейчас, Ябеда, – сказала Сессили. – Ты намного умнее, чем кажешься. Пока тебе не надо руководить им. По крайней мере до тех пор, пока я не покажу ему все операции и не удостоверюсь, что он их освоил. А ты пока сама найди себе какое-нибудь полезное занятие.
– А здесь и вправду есть пауки и крысы?
– Не знаю. Иди вон в тот темный угол и посмотри за теми коробками. Если на тебя оттуда кто-нибудь выскочит, то мы все будем знать, что этого делать не надо.
– Спасибо, сейчас это не так уж и важно.
– Обрати внимание, – сказала Сессили Глауену, – Ябеда временами очень смелая.
– Это не совсем так, – возразила Ябеда. – Даже совсем не так, но все рано очень приятно, что ты такое сказала. Я вот тут недавно подумала и решила, что не надо меня больше называть Ябедой. Слышишь, Глауен?
– Конечно, слышу. И как же мы будем теперь тебя называть?
– Мое настоящее имя Миранда. Это больше подходит для девочки, чем Ябеда.
– Может, так оно и есть, – согласился Глауен. – А что по-твоему означает слово «ябеда»?
– Я знаю, что это значит! Когда кто-нибудь говорит «ябеда», все сразу думают обо мне.
– Совершенно верно, – поддержала ее Сессили. – Ну ладно, мы так и сделаем. Тем более, что Миранда вполне подходящее имя для такой милой девочки, которая в отличие от большинства знакомых мне маленьких сестренок очень благовоспитанна.