Станция-призрак

Калинкина Анна

мнишь. Так вот, на станции о его смерти странные слухи ходили...

— Что ж тут странного? — спросила Нюта с деланным безраз-

личием. — Ушел наверх и погиб. Наверху опасно.

— Кто-то говорил: это Игорь упросил Верховного послать

Макса исследовать Тушинский аэродром. Будто бы ему рассказа-

ли, что там еще много полезного осталось. Сам-то не пошел, не-

бось. Игорь знал, что ты к Максу неровно дышишь. Все знали...

разве

от людей такие вещи скроешь? А одна девчонка мне гово-

рила, что Макс так прощался с ней, будто знал заранее, что не

вернется.

Нюта почувствовала неожиданную обиду: и на какую-то дев-

чонку, которую она, скорее всего, никогда больше не увидит —

«С ней прощался, не со мной!» — и на подругу, которая все знала

и молчала так долго. А вслух спросила:

— И почему тебе, посторонней, все рассказывали, а мне нет?

Хотя это именно меня в первую очередь касалось!

— Ну, может, Верховного боялись. И потом, ты, Нюточка,

только не обижайся, но ведь ты сама от себя людей отталкиваешь.

На Спартаке тебя считали гордой, надменной, черствой.

Нюта хмыкнула. Значит, сначала ее объявили изгоем и драз-

нили подкидышем, а потом удивлялись, чего это она такая нела-

сковая? Странные люди!

— Знаешь, — сказала она небрежно, — мне кажется, ты все же

дочитала эту яркую книжку, вот тебе и мерещится теперь всякая

ерунда. С чего бы Верховному из-за придури сыночка лишаться

одного из самых удачливых сталкеров? Да и Макс, если обо всем

знал и все равно пошел, каким-то дураком выглядит. Не похоже

это на него.

Крыся вздохнула. Она хорошо изучила характер подруги и

знала — та скорее скажет какую-нибудь колкость, но не покажет,

что у нее на душе на самом деле. Впрочем, она и не думала винить

Нюту за это, тем более теперь, когда предстояло расставание.

— Оставалась бы ты со мной, Нюточка? — в который уже раз

предложила она. Нюта ласково улыбнулась и покачала головой:

— Ну подумай сама, Крыська, что я здесь буду делать? У тебя

теперь муж, семейные заботы, до меня ли тебе будет? А меня Ки-

рилл совсем извел своим нытьем, еще чуть-чуть, и одна сбегу. Да

и потом, я столько лет мечтала хоть что-то узнать про маму, а те-

перь меня от нее отделяет всего несколько станций. Ведь самую

опасную часть пути мы уже преодолели...

В этот момент Нюта искренне верила, что все самое страшное

у нее уже позади.

— Может быть, мы с Кириллом сюда еще вернемся, — добави-

ла она, чтобы утешить

подругу и себя заодно.

— Раз уж мы надолго расстаемся, — Крыся всхлипнула, —

возьми хотя бы вот это. Мне будет спокойнее.

И она надела Нюте на шею какой-то серый матерчатый мешо-

чек на шнурке.

— Что это? — удивилась та.

— Большой палец Алики-заступницы. Говорят, она очень по-

могает в женских делах и от нечаянной смерти. Это Валет мне ку-

пил, очень ценная, наверное, вещь, он даже не говорит, сколько

патронов отдал. Но тебе нужнее, возьми.

Растроганная Нюта обняла подругу.

— Тинка! — раздался голос Валета, и невеста поспешила к су-

женому, а Нюту отозвал в сторону Семен. Он был уже порядком

пьян и прислонился к колонне — бледный, в распахнутой длин-

ной шинели.

— Уходишь, значит?

Нюта кивнула.

— Эх, а я-то думал... Может, осталась бы? Со мной?

Нюта покачала головой, лихорадочно ища слова, чтобы отка-

зать, не обижая.

— Знаешь, может, оно и к лучшему, — сказала она наконец. —

У меня такая странная судьба, а тебе нормальная подруга нужна.

— Я сам знаю, что мне лучше, — мрачно пробормотал Семен. —

Ты мне будешь сейчас голову морочить, что тебя где-то там на-

шли, чуть ли не среди диких зверей? А мне плевать, в туннеле те-

бя нашли, в капусте, да хоть наверху, — он ткнул рукой в пото-

лок. — Главное — ты классная девчонка. Стержень в тебе есть, на-

стоящий. Скажешь, завтра можешь вдруг ни с того ни с сего

зарычать, покрыться шерстью и начать на людей кидаться? А ме-

ня, да и любого из нас, в любой момент могут убить, так что зря

голову ерундой забивать? Будем жить, пока живется, и про завт-

ра не думать, а если и впрямь в зверя превратишься, — анархист

усмехнулся, — стану в туннелях на поводке выгуливать!

Несмотря на грубость его слов, в них звучала какая-то стран-

ная, надломленная нежность. Так искренне и страстно с Нютой

еще никто не разговаривал, тем более — взрослый и вполне вид-

ный мужчина. Вот если бы Макс когда-то сказал ей такие слова!

Но Макса уже нет, он уже ничего ей не скажет. А Кирилл...

— Тебе нехорошо, — торопливо сказала она, заметив, что на

лбу у Семена выступила испарина, а глаза лихорадочно блес-

тят. — Пойдем, я налью тебе чаю. — И она ласково, но твердо взя-

ла мужчину под руку и потянула в сторону ближайшего костра.