Станция Солярис
Шрифт:
– Посмотрим, - отозвался я.
– Думаю, такое не случится, и ты это знаешь, Снаут. Я зайду только в один дом. Только в один, любой. И все.
Нельзя сказать, что мне не было страшно. Да, я боялся, но совсем не того, о чем говорил Снаут. Я боялся встречи с чужой памятью...
Кровавый закат окончательно померк, и темнота сразу же сгустилась, словно только и ждала этого момента. Снаут включил носовой и нижний прожекторы, и в их ярком сиянии стали отчетливо видны приближающиеся крыши зданий. Кое-где в окнах горел свет - я мог поклясться, что раньше они были темными -
– Садись вон там, у крыльца, - я показал рукой на вымощенную подобием тускло блестящего булыжника широкую круглую площадку перед двухэтажным домом - таких было много в нашем Четвертом Пригороде.
Слева от входной двери находилось занавешенное белыми шторами освещенное окно.
Снаут молча кивнул и очень мягко, без толчка, посадил машину на камни.
– Глушить двигатели не буду, - сказал он, пристально глядя на меня. Ступай, Кельвин, удовлетвори свое любопытство. Поставь очередную точку над "i". Только не задерживайся.
Я вновь натянул кислородную маску и повернулся к Хари. Она уже тоже была в маске. Я открыл дверцу, выдвинул короткий трап и осторожно спустился на подобие каменной мостовой. Опора под ногами казалась прочной и вряд ли можно было ожидать, что она вдруг разверзнется черным провалом. Я подал руку Хари, и когда она очутилась рядом со мной, помахал Снауту, не сводящему с нас глаз. И медленно направился к крыльцу.
Входная дверь оказалась не запертой. Я толкнул ее и шагнул в коридор, освещенный квадратной плитой светильника, вмонтированного в потолок.
Там были еще две двери - слева от меня и впереди, в дальней стене, - и лестница, ведущая наверх. Все это: пол, стены, двери, лестница - было очень похоже на настоящее. Оставалось только гадать, откуда океан берет "строительные материалы" и каким образом, с помощью каких процессов творит копии объектов, воссоздавая даже некоторые мелкие детали типа кружевных завитушек на лестничных перилах.
А как он создает свои "геометрические симфонии" - симметриады?..
Возможно, сотворить этот дом для него было так же легко, как для меня оставить след своего пальца на мониторе компьютера.
Мне очень не хотелось открывать дверь, ведущую в комнату с белыми шторами, где горел свет. Не то чтобы я боялся, просто мне было как-то неприятно, как-то не по себе... словно я собирался подсматривать, словно намеревался увидеть то, что не предназначалось для моих глаз...
Но я знал, что не уйду отсюда, не удостоверившись.
Медленно, как во сне, я начал приближаться к этой двери - и замер, услышав шаги за спиной. Только через несколько показавшихся бесконечными мгновений я понял, что это Хари. Обернувшись, я буквально наткнулся на ее пронзительный, недоуменный и растерянный взгляд. Я обеими руками оттянул от лица кислородную маску и успокаивающе сказал:
– Все в порядке, Хари. Сейчас мы заглянем в эту комнату и сразу вернемся к Снауту.
Недоумение не исчезло из ее глаз, но она неуверенно кивнула, словно говоря: "Тебе виднее".
Я подошел вплотную к двери. Не торопясь открыл ее, хотя сердце мое бешено стучало, и остановился на пороге. В комнате было светло.
Женщина сидела в уголке дивана, подперев голову рукой; на безымянном пальце блестело узкое золотое кольцо. Ее рыжеватые волосы были гладко зачесаны назад, а лицо казалось усталым и каким-то тусклым - возможно, из-за отсутствия косметики. Рядом с ней на диване лежали какие-то разноцветные лоскутки. Женщина безучастно смотрела на меня и я сразу узнал этот взгляд: такой же взгляд встретил меня там, в холодильнике, где лежало тело Гибаряна...
С десяток секунд мы смотрели друг на друга. Потом женщина закрыла глаза и, казалось, погрузилась в сон, продолжая подпирать голову рукой.
Делать мне тут больше было нечего - я, словно Фома Неверующий, удовлетворил свое любопытство. Попятившись, я наткнулся на стоящую сзади Хари. Закрыл дверь и, взяв ее за руку, повел к выходу. Она безропотно подчинилась.
Нельзя сказать, что я был совершенно ошеломлен увиденным; я увидел именно то, что и предполагал увидеть - не по форме, конечно, а по содержанию. Это могла быть женщина, и мог быть мужчина. Или ребенок... Я был ошеломлен другим. Вне всякого сомнения, мы столкнулись с материализованными океаном "островками памяти". Но памяти не моей, и не Снаута, и не бедняги Сарториуса... Это, несомненно, была реконструкция следов памяти тех людей, которые исследовали Солярис гораздо раньше нас. Десятки лет назад. Тех людей, которые давным-давно покинули Солярис и вернулись на Землю... и многие из которых, скорее всего, уже вообще покинули наш мир...
Участники экспедиции Шеннона... Участники экспедиции Гезе...
Штробла... Севады...
Они покинули Солярис - но материализованные следы их памяти остались.
Остались - и существовали уже десятки лет.
А это значило, что Хари никуда не денется от меня... вернее, я никуда не денусь от Хари. До самой смерти. Моей смерти.
Увидев, что мы вышли на крыльцо, Снаут с явным облегчением откинулся на спинку своего пилотского кресла и нетерпеливо махнул нам рукой.
Как только я следом за Хари забрался в вертолет, он поднял машину над "городом", освещая прожекторами подобия земных зданий. Видеокамера продолжала съемку.
И все же я был слишком потрясен увиденным и своей догадкой, чтобы о чем-то говорить, и в ответ на его вопросительный взгляд ограничился кивком.
– Значит все та же операция, - медленно сказал он, окидывая взглядом "город", проплывающий под нами.
Я понял, что он имеет в виду операцию "Человек", как назвал этот феномен Мессенджер. Океан не разрушил то, что сам же и создал много лет назад. И вновь у меня возник тот же вопрос: почему? Оставил, как память? Просто забыл? Не счел нужным прилагать какие-то усилия для того, чтобы вернуть все в прежнее состояние? Полагал, что носители "островков памяти" когда-нибудь вернутся сюда? Просто забавлялся?