Стандартное отклонение Мнимой Модели

Швейная Феечка

— Спасибо. Это то, что я хотела услышать.

Тщательно записав всё, я попросила Тамару поставить подпись о том, что наша беседа записана верно и нигде не искажена, после чего спешно удалилась. Мне, наверное, было бы ещё о чём спросить — в первую очередь, об обнаруженном навыке читать мысли — однако, сейчас закончить заявку на исследование было куда важнее.

Поэтому я отправилась в библиотеку: изучать, что же там понаписали про Тамару.

Гулкий голос зазвенел в башне, словно шёл одновременно отовсюду. Сотни глаз Рахиль уставились на меня мигая без видимой закономерности. Чудовище лежало на земле и, кажется, отдыхало

до момента, пока я не пришла.

— Таника, здравствуй.

Интересно, Рахиль действительно желает мне здоровья, или это просто некий ритуал, который… она выучила? Или он был в неё закодирован? Насколько вообще это существо имеет представление о человеческой вежливости. Я почти никогда не здоровалась с Рахиль в ответ, но, несмотря на это, интонация, с которой она здоровалась и слова, которые произносила, всякий раз были одни и те же. Кажется, отсутствие вежливого общения и разговоров о погоде не расстраивает её. Если она вообще может расстраиваться.

Интересно, возможно ли с помощью Мнимой Модели как-нибудь прочесть мысли или ощущения этого существа?

— Мне нужны все научные публикации, касающиеся Тамары, которые вышли за период после того как она победила в Бойне.

Рахиль взмыла в воздух без всяких видимых усилий. Просто её тело потекло вверх, словно огромная капля, а щупальца развернулись. Она скрылась в бесконечной высоте библиотечной башни и вернулась минуту спустя. Интересно, насколько далеко ей пришлось лететь, учитывая, что за туманом она пропала через две или три секунды.

В серых щупальцах были бережно зажаты несколько пачек бумаги. Журнальные статьи. Если в обычном мире журналы структурированы по темам и подшиты в номера, в каждом из которых — несколько статей от различных авторов, то в библиотеке у Рахиль все статьи существуют отдельно. Учитывая, что она помнит местоположение — и, судя по её фантастическим навыкам подбора, ещё и содержание — каждой статьи, ей нет потребности нести весь журнал, когда из него нужно всего два листа.

Интересно, если бы Рахиль проявляла бы интерес не только к полётам по библиотечной башне и тасканию книг, насколько великой учёной она могла бы стать? К сожалению, я ни разу не видела, чтобы библиотекарь сама отвечала на вопросы или выдвигала советы. Она только приносила книги и говорила, подойдут они или нет. Чем бы не являлось это существо — видимо, оно начисто лишено любопытства.

У меня в руках оказалось в общем счёте семнадцать статей. Из них основанных на непосредственной работе с Тамарой было восемь, остальные — обзорные статьи по мотвам. Прикинув фронт работ, я поняла: до завтрашнего вечера я из библиотеки не уйду.

К счастью, Рахиль разрешала здесь спать.

Я почти угадала со временем. Ошиблась всего-то на пару дней.

* * *

За трое суток я действительно смогла прочесть все статьи и выяснила много интересного о современных взглядах научного сообщества на природу Мнимой Модели. Меня приятно порадовали две вещи: во-первых, гипотеза о том, что Мнимая и Стандартная модели представляют из себя одно и то же даже не рассматривалась. А значит, моя статья если не произведёт фурор то, как минимум, будет свежей. Во-вторых, факт существования Тамары поставил перед научным сообществом необходимость вновь вернуться к сторонам магии, отброшенным после создания Стандартной Модели. А значит, моё исследование будет актуальным в нынешней

науке.

Помимо восемнадцати статей о Тамаре я прочла ещё несколько — посвящённых тому, что я называла “Разными взглядами на природу запаса”. Теперь моя заявка обросла ссылками, цитатами и приличествующей научной работе библиографией. Я уже практически чувствовала себя настоящей учёной! Хэмдж будет доволен этим, даже если отправит на ещё одну переработку.

Но что-то подсказывало мне, что на этот раз — не отправит.

Глава 25. Кофейня

Солнце сегодня светило ярче, чем обычно. Птицы пели веселее, ветерок, обдувавший кожу и трепавший край рубашки, был ласковее, а насекомые стрекотали как-то особо счастливо.

Сегодня был день, который осчастливит всё человечество на долгие годы и, вероятно, прекратит войны, исцелит болезни, позволит несчастным утешиться, а страждущим насытиться.

Сегодня открывалась кофейня Милль. И я была тем человеком, которому будет дозволено войти в неё вторым после самой Милль. С каждым шагом, что я делала по нежному и тёплому песку, с каждым метром, пройденным по этой дорожке до рая, я становилась всё счастливее, а предвкушение нарастало.

Домик, выделенный под кофейню, выглядел словно сошёл со страниц какой-то сказки. Большие живые деревья, между стволов которых были плетёные стены из цветущей лианы, образовывали причудливую форму, не похожую ни на куб, ни на сферу, ни даже на замковые извилистые коридоры.

От этого здания дышало жизнью, и в даже в каждом изгибе стены сквозила нежность его хозяйки. Крыша была устлана красной черепицей, сквозь которую время от времени торчали крупные ветви. На каждом таком месте, где черепица размыкалась, висела ленточка с вышитыми рунами: простым щитом, который не даст дождю заливаться вверх, заставляя капельки стекать по, казалось бы, пустому пространству.

Преодолевая желание обнять ближайшую стену, я вошла внутрь, и, не в силах больше сопротивляться, запищала от восторга.

Кофейню можно было условно поделить на три зала с нечёткими границами. Если бы меня попросили придумать, как их можно разделить, я бы сказала что есть зал, отгороженный свисающей с потолка шторой из цветущих лиан, есть зал, расположенный в углублениях стен на небольшой возвышенности, и есть тот, в который ты попадаешь, когда входишь внутрь. Однако из каждого другой просматривался великолепно. Возможно есть ещё и четвёртый, который не видно — Милль говорила, что хотела бы сделать уютные укромные местечки для влюблённых пар.

Может быть, он даже прямо где-то здесь, отгороженный от лишних взоров артефактной магией.

— Таника-а! — Милль чуть не сбила меня с ног, выпрыгнув откуда-то сбоку и заключив в объятия. — Ты уже переоделась! Умница. А ещё у меня для тебя есть вот это!

Милль протянула мне тяжёлый венок, сплетённый из каких-то крошечных тёмно-фиолетовых цветочков. Не тратя времени, она сама же надела мне его на голову и создала магическое зеркало.

Я выглядела… очень необычно. Чёрное платье с пышной юбкой до колен, белый фартук с рюшками, полупрозрачные чулки и перчатки. Всё это довершал венок, который, едва попал на мою голову, пустился в рост и сейчас по моей шее, груди, и юбке уже вились всё те же цветочные лианы. Проскользнув под платьем, они же увили мои ноги, словно ремешки на высоких сандалиях.