Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры (950—1350 гг.)
Шрифт:
Выражение «во имя Господа и прибыли» традиционно ассоциируется с хитрыми и набожными итальянскими купцами эпохи Воз-
138
Роберт Бартлетт. Становление Европы
рождения, но и в отношении отдельных феодалов XII века оно также вполне уместно.
Викман Магдебургский сумел из разнообразных элементов прежнего опыта поселений и колонизации создать новое и продуктивное целое. Он прекрасно понимал значение отношений с сельскими общинами и знал цену законодательных привилегий: ему принадлежит первая письменная версия Магдебургского права, которой предстояло сыграть необычайно важную роль в истории Центральной и Восточной Европы. Викман санкционировал первые гильдии в Магдебурге. Он неизменно опирался на локаторов и заключал с ними детальные письменные соглашения. Викман поощрял иммиграцию из Нидерландов, в Югербоге сумел увидеть перспективы развития в масштабе целого региона. Именно участие таких выскопоставленных прелатов способствовало стремительному и успешному крестьянскому заселению и освоению новых территорий, и главным принципом, на который они опирались, было создание вольного поселения, «свободного
ПОНЯТИЕ СВОБОДЫ
В новых краях переселенцам, для успешного освоения новых земель и создания новых поселений, необходимы были особые условия и привилегии, которые способствовали бы привлечению людей и давали им возможность встать на ноги. Требовалась некая компенсация за долгое и трудное путешествие, за разлучение семьи и лишение прежних привязанностей, а возможно, и какой-то части имущества, Новые условия и положение, которые обещались им на новом месте, должны были быть настолько заманчивыми, чтобы подвигнуть их на разрыв старых связей, которые обычно и удерживают человека в родных местах. Первые годы на новой родине для переселенцев оказывались трудными и опасными, особенно если поселения действительно создавались с нуля и пашню приходилось отвоевывать у леса или болота. От землевладельцев требовались поначалу некоторые уступки в правах и доходах в интересах жизнеспособности нового поселения и его будущей прибыльности.
В первые годы обычным делом было снижение ренты и десятины, а порой поселенцы освобождались от них вовсе. Продолжительность и размеры льгот, которыми пользовались переселенцы, могли быть различны. Когда Герман Балк, ландмайстер Тевтонских рыцарей в Пруссии, в 1233 году занимался организацией заселения принадлежавших ордену земель в Силезии, он определил ренту в размере чегъерти (12,7 кг) серебра от каждого надела из двух малых мансов, в дополнение к полной десятине; однако оговаривал: «на десять последующих лет, в качестве особой льготы, я освободил их от уплаты десятины и ренты, за исключением той земли, что уже пригодна для обработки; с этой земли десятину подлежит упла-
5. Вольное поселение
139
чивать с первого же года освоения»50. Из данного документа совершенно ясно, с какой именно целью давались эти освобождения новым поселенцам — чтобы они могли расчистить землю под пашню. Еще более явственно это видно из грамоты XII века, которой была оформлена передача поселенцам земли на запад от Эльбы. В ней епископ Гильдесгаймский объявлял:
«Они согласились на следующие условия расчистки земли под пашню. Тот, кто свалит деревья, выкорчует пни и сделает землю пригодной для обработки, не будет платить ни десятину, ни ренту, пока обрабатывает пашню мотыгой. После того, как земля станет более пригодной для обработки плугом и плодородной, он освобождается от ренты еще на семь лет. На седьмой же год он будет платить 2 пенса, а на восьмой — 4 пенса, на девятый — восемь, а на десятый — целый шиллинг, после чего это станет для него ежегодной ставкой ренты»51.
Мы видим здесь прогрессивную схему обложения, рассчитанную частично исходя из реального качества земельного участка, а частично — из продолжительности освоения. Существенным представляется разграничение между обработкой земли мотыгой и плугом. Мотыга была необходимым инструментом для обработки недавно расчищенных участков пашни, где корни, камни и другие препятствия делали применение плуга нецелесообразным.
Продолжительность таких освобождений тоже была неодинакова и зависела от того, какого размера надел предполагалось со временем предоставить тому или иному крестьянину. Так, когда в 1257 году граф Конрад Силезский распорядился в отношении заселения деревни Зедлиц, было оговорено, что те участки, которые уже расчищены или заняты лишь кустарником, будут нарезаны на фламандские мансы, а поросшие лесом — на франкские52. Это было вполне резонно, поскольку надел фламандского типа составлялся из нескольких разных участков, тогда как франкский представлял собой сплошную полосу земли. Расчистить же лес за один сезон было нереально, следовательно поэтапное увеличение франкского надела, создававшее так называемый ландшафт вальдхуфена (Waldhufen), становился в тех условиях практичным и адекватным способом систематического отвоевывания пашни у леса. С другой стороны, открытые участки могли вводиться в оборот сразу и по общему плану, как предусматривал надел фламандского типа. Оставалась еще разница в размерах. Фламандский манс имел площадь около сорока акров, а франкский — вдвое меньше. Получается, что предусмотренная в Зедлице практика освобождения фламандских мансов от податей на пять лет, а франкских — на десягь была обусловлена и размерами самого надела, и пригодностью участка для обработки, то есть тем, насколько сложно или легко было очистить его от леса. Другой силезский документ, относящийся к концу XIII века, предусматривает освобождение от податей для участков земли, уже пригодных для пахоты, на три года; поросших кустарни-
140
Роберт Бартлетт. Становление Европы
5. Вольное поселение
141
ком — на девять, а густым лесом — на шестнадцать53. В 1270 году епископ Оломоуца в Моравии предложил поселенцам в Фритцен-дорфе (Фриковице) двенадцать льготных лет, а тем, чьи наделы были расположены ближе к Старицу (Старичу) — шестнадцать, «поскольку их поля хуже»54.
Сроки освобождения от податей в Силезии XIII века могли варьироваться от одного до двадцати лет55, и, судя по всему, аналогичной была практика и в других регионах. В 1160 году епископ Ге-рунг Майсенский жаловал поселенцам Бухвица десять льготных лет56. Спустя столетие, когда Тевтонские рыцари захотели привлечь эмигрантов из Любека и его окрестностей на поселение в Курляндию, они предложили крестьянам столько земли, сколько те были в
Эти первые годы со специальными льготами не означали, что у поселенцев не было никаких обязанностей, В особенности следует сказать о том, что часто они обязывались строить или обрабатывать землю под угрозой лишения надела. В 1185 году Альфонс II Арагонский выделил средства св.Сальвадору Сарагосскому и его прокуратору (управляющему) Доминику на заселение Вальмадрида в долине Эбро с таким условием:
«Повелеваю, чтобы те, кто придет заселить эту землю или у кого есть надел, должны до Рождества построить здесь дома, если же они этого не сделают к означенной дате… Доминик… будет наделен полномочиями отобрать у них надел и передать другому, кто поселится в этой местности и будет строиться»63.
Крестьянам Хебенеса вменялось в обязанность разбить на определенной площади виноградники в течение первых двух лет64. Иногда специально оговаривалось также, что, даже если поселенцам дается свобода распоряжаться землей по своему усмотрению,
отчуждать ее в течение первого года или нескольких первых лет запрещено.
Порядок землепользования в первые годы освоения земли был напрямую продиктован специфическими, но временными обстоятельствами. Эти льготные условия должны были стимулировать освоение земли. Конечно, для колонистов и феодала в том были существенные обоюдные выгоды. Попробуем разобраться, какими мотивами руководствовались переселенцы, когда снимались с насиженных мест и селились в новых краях. Самым очевидным из этих мотивов была земля, которую предлагали лорды. В густонаселенных районах Рейнланда, Фландрии или Англии рост населения медленно, но верно вел к сокращению среднего размера крестьянского надела и сводил на нет перспективу получения такого надела в будущем. Зато в той части Европы, которая лежала восточнее Эльбы, а также в Испании времен Реконкисты свободная земля еще оставалась. Так, в Новой Кастилии стандартным размером надела была так называемая югада (yugctda). Это слово является производным от уида (пара волов) и в принципе обозначает участок поля, который можно обработать парой запряженных волов65. Любому человеку, хоть сколько-нибудь знакомому со средневековой системой обмера земли, понятно, что измеряемые таким образом участки могли сильно разниться в зависимости от конкретных условий. Тем не менее современные испанские историки сходятся в том, что югада в среднем равнялась 80 акрам пашни, и это представляется вполне резонным. Восточнее Эльбы крестьянская ферма площадью 80 акров тоже была весьма распространенным явлением. Стандартной единицей надела там служил манс, либо фламандский — в 40 акров, либо франкский — в 60 акров, но чаще в Бранденбурге, Пруссии и Померании встречались наделы по 2 манса, особенно если речь шла о мансах фламандского типа66. Встречались они и в других областях. Если вспомнить, что в Англии XIII века полные виргаты (25—30 акров) составляли ничтожное меньшинство в целом море мелких наделов (в некоторых областях не более ! процента67) или что на рубеже XIV века свыше третьей части крестьянства в Пикардии имели не более половины акра земли6**, то становится ясно, сколь заманчиво было получить надел земли во вновь обживаемых районах.
Однако колонистам Высокого Средневековья предоставлялась не просто земля, а еще и выгодные условия ее обработки. К востоку от Эльбы надел обычно выделялся на условиях привилегированной ренты. Так, когда рыцарь Герборд Кётенский отдал участок леса севернее Щецина под освоение, он поставил условие, что «все жители, кто здесь поселится и займется обработкой земли, должны будут платить с каждого участка по 1 шиллингу ренты и десятину»ь9 За аналогичный участок в «Лампрехтсдорфе» (Kamjontken/ Liebe) в Пруссии, который Дитрих Штанге отдал под освоение в 1299 году, рента составляла полмарки70. Точно так же и в Силезии
142
Роберт Бартлепип. Становление Европы
5. Вольное поселение
143
обычная ставка ренты и десятины с фламандского манса равнялась половине марки. Эти ставки обложения были намного ниже по сравнению с теми, что платили крестьяне в неколониальных областях Европы. Например, в Бранденбурге суммарные подати в пользу господина, включая десятину и оброк, в конце XIII века составляли в среднем 26 бушелей зерна в год с каждого манса’*. Надел в 40 акров обычно приносил не менее 120 бушелей зерна в год, если засеяно было две трети поля, и полтора бушеля с акра при трехполье. Таким образом, около 1300 бранденбургских крестьян отдавали примерно 20 процентов собранного урожая своему барину. Аналогичной была ситуация и в Силезии, где общий объем податей с каждого манса достигал 20—25 процентов от урожая72. Иначе обстояло дело в Англии, где оброк рассчитывался от среднего валового урожая с каждого манса и составлял «около пятидесяти процентов» — и это помимо десятины и королевских податей73. В Пикардии тех времен положение крестьянина было не намного лучше7”*