Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры (950—1350 гг.)
Шрифт:
134
Роберт Бартлетт. Становление Европы
Дафид аб Овэйн Гуинет «опустошил Тегейнгл и угаал жителей и скот в Дифрин Клуид»40. Во всех этих случаях захват населенного пункта имел значение лишь постольку, поскольку позволял захватить его жителей. Добычей были мужчины, женщины, скот и пожитки, а не просто территория. Насильственное переселение людей было одним из способов влить свежую кровь в феодальное общество.
Однако уже в XI веке, во времена, когда закрепощение и захват в плен несомненно являлись самыми непосредственными способами наращивания трудовых ресурсов, появился и еще один, новый метод набора поселенцев для освоения земель. Интересный промежуточный вариант имел место на нормандской Сицилии. В 1090 году брат Гвискара граф Роджер пошел на освобождение захваченных христианами пленников с Мальты:
«Он созвал всех пленных, и освободил из плена, и увел с собой, и дал им волю. Тем, кто пожелал остаться с ним на Сицилии, он предложил построить деревню за его счет и обеспечил их всем необходимым
Эпизод с освобождением пленников с Мальты имел место после набега на остров графа Роджера. Он не просто насильно переселил их в новую местность, как делал еще за несколько десятилетий до него его брат, а предложил на выбор вернуться домой либо поселиться в новой деревне, которую он решил основать как «вольную деревню» (franca, libera) — то есть «свободную от сервильных повинностей». Вместо принудительного перераспределения рабочих рук мы видим тут попытку привлечь работников созданием благоприятных и привлекательных экономических и юридических условий.
Широкомасштабное перемещение людских масс, заселение и освоение новых территорий, имевшее место в Высокое Средневековье, как раз и основывалось на этом принципе набора рабочей силы, а не на закрепощении или захвате в плен. Вольные поселения, создававшиеся специально с целью привлечения новых поселенцев, встречались повсеместно, в первую очередь в тех областях Европы, которые, наподобие Пиренейского полуострова и земель полабских славян, были в тот период открыты для широкомасштабной иммиграции. Суть взаимного компромисса очень просто сформулирована в германском кодексе законов XIII века под названием «Саксонское Зерцало» (Sachsenspiegel): «Когда крестьяне основывают новую деревню путем расчистки леса, барин может дать им наследное право держания, даже если от рождения они таковым не обладали»42. То есть крестьяне изменяют свой статус и становятся наследственными держателями. Господин жалует им этот новый и более благоприятный статус в обмен на обработку земли и освое-
5. Вольное поселение
135
ние территории. Феодал получает доход, а крестьяне — средства к существованию и статус. (Момент подобного взаимовыгодного обмена показан на ил 6.)
Продуманная хозяйственная деятельность господина играла исключительно важную роль для освоения новой территории. Например, документы, из которых мы черпаем информацию о неуклонном расширении пахотных земель и появлении колоний земледельцев к востоку от Эльбы, приводят, пусть и в форме риторических стереотипов, те мотивы, которыми руководствовались феодалы в этой политике. Ключевыми словами в текстах этих источников являются: «полезность» или «выгодность» (utuitas), «улучшение» (те-Uoratio), «реформирование» (reformatio). Эта лексика связана с активным преобразованием, и ее звучание еще более усиливается пафосом упорства и заинтересованности. Господин, как правило, «желает» этого улучшения; он «учитывает» то «состояние» или «положение», в коем находится его церковь или владение. Когда в 1266 году герцог Польский Болеслав основал в своих владениях новое поселение, он сделал это «из стремления к усовершенствованию и реформированию нашей земли надлежащим образом»43. В целом эта риторика производит впечатление осторожной, но исполненной энтузиазма политики экономического развития.
Землевладельцы Высокого Средневековья, как церковные, так и светские, отлично сознавали важность извлекаемых со своих владений доходов. За период между 1050 и 1300 годами появились новые формы бухгалтерского учета как в сеньориальных, так и княжеских владениях. Появились такие понятия, как бюджет и финансовое обследование. Одним из самых ранних и поразительных обследований такого рода является Книга Страшного суда, одной из целей которой было установить, «можно ли получить с этой земли больше, чем получают сейчас»44. К концу XII века английские короли проводили ежегодные «аудиторские проверки» — ревизии, результаты которых хранились в центральных архивах. Не отставали правители Франции и Арагона. От XII—XIII веков до нас дошли материалы обследований феодальных поместий и их «бухгалтерские книги», а в конце этого периода существенно возрастает поток специальной литературы по вопросам управления имением. Эти документы отражают тот же менталитет, который в более житейской форме нашел отображение в австрийской поэме XIII века, где описывается дискуссия между сельскими рыцарями по вопросу достижения более высоких надоев молока4^. Вполне возможно, что денежный доход в сознании светских и церковных феодалов всегда был не столько целью, сколько одним из средств достижения успеха, славы или спасения, но именно в этот период они все более пристальное внимание обращают на эти средства. «Мы жаловали поселенцам для освоения и возделывания болотистый участок, разумея, что лучше и выгоднее поселить там колонистов и получать плоды их трудов, нежели оставить эту землю невозделанной и
136
Роберт Бартлетт. Становление Европы
практически бесполезной», — объявляет один землевладелец XII века46. Те же самые господа, что проницательным взором всматривались в лесные угодья, пустоши
Примером активного и восприимчивого ко всему новому господина, поощрявшего колонизацию XII века, может служить Викман, архиепископ Магдебургский (1152—1192)47. Он был выходец из знатного саксонского рода, находился в родственных отношениях с маркграфами Веттинскими по линии матери и своим продвижением был обязан германскому императору Фридриху Барбароссе. Власть и могущество, как врожденные, так и благоприобретенные, он употребил на развитие хозяйственных ресурсов своей епархии. Еще до получения им архиепископского престола в Магдебурге, будучи епископом Наумбургским, он вел торговые дела с поселенцами из Нидерландов («неким народом из земли, называемой Голландией»), которых пригласил еще его предшественник. Эти поселенцы (давшие свое имя Флеммингену неподалеку от Наумбурга) имели определенные экономические и правовые льготы, включая право избирать орган самоуправления или сельского старосту (Schulze), а взамен платили денежную ренту епископу. Став архиепископом, Викман проводил осознанную политику планомерного заселения пустующих земель с использованием так называемых локаторов (locatores). Эта должность (или профессия) была одной из ключевых в деле колонизации Восточной Европы. Локатор был предприниматель, выполнявший роль посредника между феодалом, желавшим освоения своих земель, и новыми поселенцами. Локатор отвечал за практический механизм заселения, в частности, за привлечение колонистов и распределение земли, а взамен получал солидное имение в границах нового поселения с правом наследования. Так, например, когда в 1159 году Викман выделил локатору Герберту деревню под названием Пехау на юго-восток от Магдебурга, с тем чтобы тот «заселил ее и сделал доходной», то соглашением предусматривалось, что локатор получит в качестве вознаграждения шесть мансов земли, право исполнять обязанности сельского старосты и третью часть всех доходов от судопроизводства, таких, как штрафы и конфискации. Причем все эти привилегии могли передаваться по наследству. Что касается поощрения поселенцев, то жители Пехау получали привилегированный закон Бурга (город в окрестностях Магдебурга), освобождались от строительных работ в замках на первые десять лет после поселения.
Такие новые поселения появлялись не на пустом правовом пространстве. Прежде чем передать деревню Поппендорф к востоку от Магдебурга локаторам Вернеру из Падерборна и Готфриду, Викма-ну сначала пришлось сначала выкупить землю у всех, кто мог на
5. Вольное поселение
137
нее претендовать по праву феодала. Ясно, что он считал это выгодной формой капиталовложения и предвидел то время, когда
«Здесь поселят новых колонистов, и те осушат болотистые луга, которые ныне не пригодны ни для чего, кроме как для выгона скота и сенокоса, распашут их, засеют и сделают плодородными, после чего станут платить с пахоты ежегодную ренту в установленные сроки в казну архиепископа».
Рента должна была составлять два шиллинга с манса, плюс два бушеля пшеницы и два бушеля ячменя, не считая полной церковной десятины. Опустошение карманов Викмана, произошедшее в связи с окончательным приобретением этого участка, должно было компенсироваться в будущем не ограниченными по времени гарантированными поступлениями в серебре и зерне.
Викман не только поощрял расселение колонистов и приносящее ренту сельскохозяйственное освоение земли в границах своего диоцеза, но и предпринял дальнейшее наступление на восток, в земли язычников — западных славян, которое осталось вписано в историю середины XII века. В последнем походе на Бранденбург в 1157 году он выступал в союзе с Альбрехтом Медведем. В 1159 году он освободил фламандских поселенцев Гроссвустеритца-на-Гавеле от работ на строительстве замка с небольшим уточнением: «пока они не воздвигнут вал для своей зашиты от окрестных язычников». В какой-то момент, по-видимому, во время крестового похода против славян 1147 года, он захватил земли Ютербога за Эльбой и развернул там целую программу развития городского и сельского поселения. В 1174 году он даровал поселенцам те же права и свободы, какие существовали в самом городе Магдебурге. Поступая таким образом, он преследовал цель «сделать так, чтобы усердие и добрая воля, кои мы питаем в отношении нового строительства в провинции Ютербог (ad edificandam provinciam lutterbogk), могли реализоваться более плодотворно и свободно». Он провозгласил свободу торговли между новой провинцией и старым центром архиепархии и планировал превратить город Ютербог в :< начало и голову всей провинции». Экономическое развитие и христианская вера шли бок о бок:
«С Божией помощью и собственными усилиями нам удалось добиться того, что в провинции Югербог, где прежде бытовали языческие обряды и откуда то и дело совершались набеги на христиан, ныне процветает вера Христова, защита ее надежна и прочна, и во многих местах совершается служба во имя Господа нашего. Вот почему наша любовь к народу христианскому побуждает нас бороться за безопасность и процветание всех, кто переселился в эту провинцию или кто желает прийти сюда с не меньшим рвением к нашему удовлетворению, чем к своему благоденствию»48.