Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры (950—1350 гг.)

Бартлетт Роберт

291

их уставе. Оглядываясь назад из середины XII века, один средневековый западный хронист описывает их такими словами: «примерно в это время в Иерусалиме появилась новая разновидность рыцарства… они жили как монахи, хранили непорочность, соблюдали дисциплину дома и в походе, вкушали пишу в молчании, и все у них было общее, но против язычников они выступили с оружием в руках и намного расширили свои владения» 6? Одной из причин, почему «новая разновидность рыцарства… расширила свои владения», заключается в том, что все это происходило под патронажем тогдашнего религиозного гения Бернара Клервоского. Вскоре после подтверждения устава тамплиеров на соборе в Труа 1128 года Бер-нар составил трактат, где восхвалял это «новое рыцарство»:

«Прошел слух, что родилось рыцарство нового толка., Это действи -тельно новое рыцарство, говорю я, неведомое в веках, ибо оно ведет нескончаемую двойную битву, против плоти и крови и против духовно -го коварства в высших сферах…

Рыцари Христовы сражаются

в битве за своего Господа со светлым разумом, не страшась ни греха смертоубийства врага, ни опасности собственной смерти, поскольку нет ни вины, ни особой заслуги в том, чтобы принять смерть или причинить ее другому во имя Христа… Ры -царь Христа, говорю я, убивает со спокойным рассудком, а умирает еще более спокойно… Слава христианина — в смерти язычника, ибо этим он прославляет Христа» б8.

Движение тамплиеров имело необычайный успех — не только в смысле роста численности и приращении богатства самого ордена, но и в качестве модели для других крестоносных орденов. Так, госпитальеры (они же иоанниты), которые вели свою историю от группы рыцарей, еще со времен первого крестового похода занимавшихся уходом за больными, под влиянием тамплиеров в XII веке претерпели существенную милитаризацию. Тевтонский орден, основанный в 90-х годах XII века, в точности перенял устав тамплиеров. Рождение первого из испанских орденов — Ордена Калатравы показывает, что влияние тамплиеров ощущалось даже в том, как именно проходило создание новых организаций. В 1147 году Альфонс VII Кастильский отвоевал Калатраву у мусульман и вверил ее тамплиерам. Когда же возникла новая угроза и рыцари сочли ее не -преодолимой, они вернули город короне. Глава цистерцианского аббатства Фитеро по имени Раймонд и его монах Диего Веласкес (в прошлом — рыцарь) попросили у короля защиты. Архиепископ Толедо совершил молитву об отпущении грехов во имя спасения Калатравы и братства цистерцианского толка. В 1164 году новая ассоциация заслужила папское одобрение:

«Мы берем под свою защиту и защиту св. Петра место под назва -нием Калатрава… Мы подтверждаем договоренности Наших возлюбленных сынов, аббата и цистерцианских братьев этого места о том, что вам надлежит служить этому ордену верой и правдой и с рыцарским оружием в руках биться, защищая город от сарацинов» б9.

Так цистерцианец, бывший рыцарь, вдохновленный примером тамплиеров, чья организация выросла по примеру цистерцианской, создал на местном уровне ее копию, изначально миниатюрную.

К началу XIII века военные ордена были более чем богаты и имели земельную собственность по всему католическому миру: такие географические названия, как Храм Учения («Тич-Темпл» в Коннахте, Ирландия, «Темпльгоф» на востоке Германии, «Темло де Уэска» в Испании), наглядно показывают, насколько широко по миру распространились тамплиерские обители. Крупнейшими финансовыми центрами Ордена храмовников стали Лондон и Париж. В Святой земле на плечи рыцарско-монашеских орденов в значительной мере были возложены задачи обороны. Мрачный знак уважения был оказан тамплиерам и госпитальерам со стороны Салади -на после сокрушительного разгрома христиан при Хаттине в 1187 году: их взяли в окружение и обезглавили. «Он казнил именно этих мужей, — объяснял Ибн аль-Атхир, — потому что они были самыми бесстрашными из воинов франков»70.

Вот почему, принимая решение о создании ордена крестоносцев в Ливонии, епископ Альберт опирался на традицию почти вековой давности. Новизна же заключалась в том, что он выступил повивальной бабкой первого удачного «государства крестоносцев», политического образования под властью крестоносного ордена. Неко -торые признаки такого хода событий угадывались еще и раньше. В 1131 году король Арагонский по завещанию оставил свое государство тамплиерам, однако завещание так и не было исполнено7’. В конце столетия, в начале 90-х годов, в руках тамплиеров ненадолго оказался Кипр. Однако первым государством ордена, которое просуществовало достаточно продолжительное время, стала Ливония. Орден меченосцев, созданный епископом Альбертом в 1202 году, в 1207 году получил в свое владение третью часть новой колонии — «так возникло первое в истории орденское государство»72. Меченосцы, с уставом по образу и подобию тамплиерского, символами креста и меча, были воплощенными профессиональными воинами Христовыми. Теперь же они стали еще и хозяевами земли. В 1210 году территориальные отношения между епископом Рижским и меченосцами стали предметом специального договора. Епископ отдавал рыцарям в распоряжение третью часть Ливонии и Леттии, взамен от них не требовалось никакой временной службы, зато в постоянные обязанности вменялась оборона региона от набегов язычников. Рыцари и их духовные отцы не платили епископу деся -тины, несмотря на то, что крестьяне-арендаторы с подведомственной им территории регулярно вносили десятину местным церквям и четверть податей уходила епископу. В свою очередь, и орден мог делать церквям подношения73.

Принцип совместного проживания — вот на чем основывались отношения между епископским престолом и рыцарским орденом в захваченных государствах Прибалтики на всем протяжении их ис-

292

Роберт Бартлетт. Становление Европы

тории. Однако после появления на исторической сцене Тевтонских рыцарей равновесие

заметно сдвинулось в сторону ордена. Для по -давления язычников в Пруссии им была выделена база в Польше, и с 1230 года, опираясь на свои центры в Торуни и Хелминской области, они постепенно образовали новую территорию — так называемую Христианскую Пруссию. В 1237 году в Прибалтике произошло слияние Тевтонского ордена с орденом меченосцев. Отныне все восточное побережье Балтийского моря находилось в руках одного из главных орденов крестоносцев. В фарватере священной войны родилась мощная военно-политическая структура, которая стала вполне закономерным детищем агрессивного католического мира эпохи Высокого Средневековья. Примечательно и то, что процесс его формирования носил нединастийную форму. Подобно другим интернациональным монашеским орденам, ордена крестоносцев имели своих выборных должностных лиц и установленный бюрократический порядок. Жуанвиль сообщает, что экстремистские группы мусульман, ассасины, чья политическая задача полностью соответствовала их названию, не утруждали себя физическим устранением магистров ордена тамплиеров или госпитальеров, ибо им немедленно была бы найдена замена. Если убийство короля или князя могло повергнуть целое войско или царство в полный хаос, то за смертью высокого должностного лица в орденах крестоносцев следовал продуманный, четко регламентированный процесс по замене одного компетентного опытного воина другим.

Крестовый поход способствовал объединению христианского мира, и возможно, самым интернациональным по характеру плодом этого процесса стали духовно-рыцарские ордена. Вопреки некоторой национальной окраске (особенно заметной в испанских орденах) рыцари-монахи имели весьма широкий кругозор. Орден Калат -равы получил земельное владение в Тимау (Тымава) в нижнем тече -нии Вислы; Тевтонские рыцари владели землей в Хигаресе (на Тахо)74. Следствием их распространения, в частности, было нарастание и ускорение движения капитала в масштабах всего христианского мира. Пожалования, подобные тому, что герцог Генрих Бор-вин II Мекленбургский сделал госпитальерам (60 мансов в окрестностях озера Миров)75, показывают, что доходы от мекленбургских имений начинали перекачиваться в панкатолические институты, ка -кими ялвлялись ордена крестоносцев, и со временем могли быть использованы на цели, подобные походу в Святую землю. Другой мекленбургский документ еще более проливает свет на степень интеграции регионов в международную латинскую систему. На фран -цисканском соборе 1289 года в Эрфурте правитель Мекленбурга в письменном виде признал факт получения от великого магистра Тевтонского ордена 296 марок, которые его отец, Генрих Мекленбургский, отдал на хранение рыцарям в Акре перед тем, как был захвачен в плен сарацинами7” В данном случае ордена крестоносцев предстают в роли международных банкиров, регулировавших

10. Римская церковь и христианский народ

293

движение денежных средств в масштабах всего христианского мира. Факт передачи этих денег приобретает еще большее значение, если вспомнить, что Генрих Мекленбургский был потомком славянских князей-язычников, которые еще в середине XII века были не крестоносцами, а их мишенями, Рискнем предположить, что его праотцы едва ли поверили бы, что их потомок, с крестом на груди, может оказаться в сарацинском плену. Эти примеры показывают необычайные масштабы перераспределения людских и материальных ресурсов в ту эпоху — эпоху, когда люди и богатства самых отдаленных языческих окраин Европы перетекали в центральные области латинского мира. Так, к 1219 году духовенство Риги, провинции Римской церкви, которой одним поколением раньше даже не было на карте, делали пожертвования на кампанию против Дамъетты. Международная арена, на которой действовало папство и латинская церковь в целом, в XI, XII и XIII веках неуклонно расширяла свои границы, самым неожиданным образом объединяя прежде никак не связанные между собой регионы. Одним из примеров такого союза может служить финансирование похода против Египта за счет доходов от ливонской торговли и сельского хозяйства.

11. Европеизация Европы

«Мы избегаем многих неудобств, когда придаем деяниям нашего времени бессмертие силой пера»1.

Выражение «европеизация Европы» на первый взгляд может по -казаться парадоксальным. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что такие термины служат удобным, стенографически-кратким обозначением весьма разноплановых и комплексных процессов. Если взять похожий термин — «американизация» — применительно к послевоенной Европе, то очевиден масштаб таких взаимосвязанных тенденций: от вполне ясного, но ограниченного воздействия военной оккупации к более расплывчатому, но и более широкому процессу сначала культурной и социальной имитации, а уже от него — глобальной конвергенции. Из этого следует (и лишний раз подтверждается приведенной аналогией), что такие термины, как «американизация» и «европеизация», не всегда имеют в виду строгую географическую привязку к Европе или Америке. «Америка», подразумеваемая в термине «американизация», не есть строгое географическое понятие; это система. Точно так же и «Европа» — это система, составной образ ряда государств, из которого что-то заимствуется. Выражение «европеизация Европы» должно означать, что Высокое Средневековье принесло разительные перемены в сам объект заимствования и масштабы его распространения.