Становление личности. Избранные труды
Шрифт:
Но бегство непозволительно. На то опять же есть три причины. (1) Единственный надежный критерий нашего личного существования и идентичности лежит в нашем ощущении Я . Не учитывать этот субъективный стержень личности – значит сохранить оболочку, но выкинуть сердцевину нашей проблемы. (2) Как мы уже видели, наши теории научения, мотивации, развития не могут быть полными и корректными без различения того, что в личности «релевантно Я », а что – нет. (3) Психология не может надеяться разрешить основные дилеммы философии, но она обязана дать тщательное фактическое описание развивающегося чувства Я , чтобы помочь философии в решении ее задач.
Поэтому в данной главе рассматриваются фактические аспекты проблемы. Полезнее всего будет
Раннее детство
Мы не знаем, на что может быть похож сознательный опыт младенца. Когда-то Уильям Джеймс назвал младенца «большой, цветущей, жужжащей путаницей», и, возможно, он прав. Ясно одно: младенец не осознает себя как Я . Он не отделяет «себя» от остального мира. А именно это отделение – стержень последующей жизни. Сознание и самосознание – не одно и то же ни для ребенка, ни для взрослого. У предположительно сознательного младенца полностью отсутствует самосознание, у взрослого есть и то, и другое, но они не идентичны.
Как мы увидим, самосознание приобретается постепенно в течение первых пяти-шести лет жизни, быстрее и успешнее всего на втором году в связи с овладением языком. Это развитие хотя и постепенное, но, несомненно, самое важное во всей жизни человека.
Иногда мы ошибочно говорим, что маленький ребенок эгоцентричен, полностью «центрирован на себе», предъявляет настойчивые требования, не контролирует свои импульсы и «антиобщественно» тиранит окружающих, включая, конечно, мать. Маленький ребенок не знает, что он голодный, мокрый или больной. Он просто такой и вопит до тех пор, пока это не прекратится. Мы можем говорить о нем, как о «самоцентричном», а не «эгоцентричном». И, повторим, в течение жизни нет столь же важной трансформации, как постепенный переход от стадии полной самоцентричности к стадии, когда ребенок знает, что он отличается от других, отделен от окружения и способен воспринимать события в качестве важных для себя как независимого существа.
Период с рождения до приблизительно полутора лет иногда называют сенсомоторной стадией. Ребенок получает впечатления и реагирует, но между этими актами отсутствует опосредующее Я . Он ощущает давление (внутри тела или на поверхности кожи) или успокаивающие звуки и реагирует на них, но эти сенсомоторные реакции затеряны в бесформенном «всё», которое Пиаже называет «недифференцированным абсолютом» Я и окружения [343] .
В возрасте пяти-шести месяцев ребенок изучает свои пальцы на руках и ногах. Он может хватать предметы, но не может намеренно бросать их. Он роняет их или тащит в рот. Он не различает пальцы и предметы, которые он ими держит. Увидев свои ноги, он может ухватить их и сунуть в рот. Если при этом ноге станет больно, он заплачет, но у него и мысли нет, что это он причинил боль себе .
В восемь месяцев он начинает пристально смотреть на свое отражение в зеркале. Своих родителей он узнает в зеркале задолго до того, как узнает в нем себя. К десяти месяцам он пытается дотягиваться до своего отражения и играть с ним, но все еще не знает, что оно его .
Все это время развивается смутное различение между «там снаружи» и «здесь внутри». Удовлетворение приходит извне; мать, в которой он обычно «растворяется», удовлетворяет его потребности не постоянно. Любимые предметы могут фрустрировать. Когда малыш начинает ползать и ходить, он часто с чем-то сталкивается и набивает много шишек. Таким образом он постепенно познает тяжелую внешнюю реальность. Мир не-Я высвечивается для него прежде, чем полностью развивается реципрокное ощущение Я .
В восемь месяцев ребенок часто плачет при появлении чужих. Теперь уже распознаются знакомые фигуры матери и отца, брата или сестры, и это ощущение идентичности других предшествует чувству самоидентичности. По этой причине сказано: «Ты раньше, чем Я». Исследователь, много работавший с детьми, относит осознание Я примерно к возрасту пятнадцати месяцев [344] .
Телесное Я
Возможно,
Конечно, отчетливое телесное ощущение не вызовет роста чувства Я (его и нет у новорожденного), пока ребенок не станет узнавать его как повторяющееся. Возможно, повторяемость не распознается до тех пор, пока соответственно не созреет кора, которая будет удерживать «следы» переживаний. Похоже, что нервное снаряжение маленького ребенка готово к сохранению привычек простых реакций раньше, чем к сохранению таких «воспоминаний», которые требуются для ощущения непрерывности Я .
Ощущение телесного Я вырастает не только из повторяющихся органических ощущений, но и из рождающихся «там снаружи» фрустраций. Ребенок, который не может поесть, когда хочет, или стукается головой, очень скоро познает ограничения своей слишком твердой плоти.
На протяжении жизни чувство телесного Я является основным свидетельством нашего существования. Наши ощущения и наши движения снабжают нас постоянным осознанием того, что я есть я.
В недавней работе по сенсорной депривации было продемонстрировано, насколько наше чувство самости зависимо от сенсорного потока. Люди, которые лежали пассивно на кровати в течение дня, совершенно не получая внешней стимуляции и имея самый минимум стимуляции внутренней, жаловались, что фактически теряли все ощущения Я [346] .
Телесное ощущение на всю жизнь остается якорем для нашего самосознания. Правда, у здорового человека нормальный поток ощущений часто незаметен, а в состоянии болезни, боли или депривации телесное чувство резко очерчено. Но всегда существует базовая поддержка телесного Я . Насколько она интимна, можно увидеть, вообразив следующую ситуацию. Сначала подумайте о том, как вы проглатываете слюну или сделайте это. Затем представьте себе, что вы сплевываете ее в стакан и выпиваете. То, что казалось естественным и «моим», вдруг становится отвратительным и чужим. Или, продолжив эту неприятную линию размышлений, представьте, что вы высасываете кровь из уколотого пальца, а затем представьте, что высасываете кровь из бинта, которым перевязан палец. То, что вы воспринимаете интимно принадлежащим вашему телу, является теплым и приятным; то, что вы воспринимаете как отдельное, оказывается тотчас же холодным и чужим.
Телесное чувство важно, но оно – не все наше Я . Люди, перенесшие ужасные пытки, отмечают, что, переживая боль, они также чувствовали, что она отделена от них. Они говорили: «Это происходит с моим телом, а не со мной ». «Я как-нибудь пройду через это и останусь самим собой – таким же, каким был всегда». И поэтому чувство Я не исчерпывается телесным Я .
Самоидентичность
Сегодня я вспоминаю некоторые свои вчерашние мысли, а завтра я вспомню некоторые свои вчерашние и сегодняшние мысли, и я уверен, что эти мысли принадлежат одному и тому же человеку – мне. Даже восьмидесятилетний старик уверен, что он – то же самое Я , что и в возрасте трех лет, хотя все, что касается его, включая клетки его тела и окружение, много раз менялось. Это чувство самоидентичности поражает, поскольку необоримым правилом развития является изменение. Каждое переживание модифицирует наш мозг, поэтому невозможно, чтобы идентичное переживание случилось во второй раз. По этой причине каждая мысль, каждый поступок меняется со временем. Однако самоидентичность сохраняется, хотя мы знаем, что остальная наша личность изменилась.