Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке

Ерохин Владимир Николаевич

Историки-ревизионисты утверждают, что вигская историография в истолковании событий XVII в. придерживается тех подходов, которые исповедовали сторонники парламента в гражданской войне, но, как считают Р. Каст и Э. Хьюз, подходы самих ревизионистов, в свою очередь, звучат отголоском позиции роялистов XVII века. На ревизионистов явно оказал влияние труд Кларендона «История Великого мятежа», в котором подчёркивалось, что начало гражданской войны было результатом действия кратковременных причин, случайных событий, том числе и смерти графа Бедфорда, который в мае 1641 г. успешно вёл переговоры и находил компромиссы между парламентом и королем. Критики также считают, что ревизионисты испытали влияние менее известных трудов историков-роялистов, например, Уильяма Дагдейла, писавшего в 1680-е г.^{1340}

Историков-ревизионистов отличает ещё и преимущественное внимание к делам высокой политики, взаимоотношениям известных политиков при дворе, в которых они предлагают искать достаточное объяснение происходившим событиям.

Несмотря на недостатки в трудах и исследовательских подходах ревизионистов, Р. Каст и Э. Хьюз считают, что их исследования основаны

на тщательном изучении источников, и любая серьёзная критика ревизионистов тоже, в свою очередь, должна основываться на глубоком знакомстве с источниками. Как пишут Р. Каст и Э. Хьюз, с ревизионистами можно согласиться в том, что рассмотрение гражданской войны как борьбы между прогрессивными и консервативными силами бессмысленно, но при этом Р. Каст и Э. Хьюз исходят из других мотивов: но их мнению, обе стороны в этом конфликте пытались решать возникавшие новые проблемы, исходя из прецедентов, обычаев и традиций. Для данного исторического периода это был присущий ему способ мышления, обращенный в прошлое, хотя понимание прошлого, естественно, видоизменялось под влиянием потребностей текущего момента^{1341}.

Р. Каст и Э. Хьюз обоснованно отмечают, что некоторые прямолинейные утверждения вигских историков не являются адекватными: в раннестюартовской Англии не было простого разделения и противостояния между властью и оппозицией, и при Якове I и Карле I существовали политические противостояния и внутри королевского двора, и внутри королевского совета, а палату общин после проделанной современными историками, в том числе и ревизионистами, работы невозможно представить как некое сплоченное средоточие оппозиции, и депутаты парламента не были последовательными защитниками понятий о свободе, напоминающих современный либерализм. Но, в отличие от ревизионистов, можно утверждать, что в Англии первых десятилетий XVII в. в течение долгого времени существовала идеологическая и социальная напряженность, хотя, по мнению Р. Каста и Э. Хьюз, нельзя сказать, что эта напряженность неизбежно вела к тому конфликту, который разразился в 1642 г.: продвижение развития событий к гражданской войне было сложным, противоречивым, колеблющимся. Р. Каст и Э. Хьюз, рассуждая о понимании возможности конфликта в той ментальности, которая существовала в английской культуре начала XVII в., полагают, что изучение культурных установок в начале XVII в. в праве, религии, медицине, политике позволяет сделать вывод, что раскол, конфликт мыслились англичанами как вполне возможные. Хотя сознание англичан в начале XVII в. стремилось к достижению согласия, считая именно его идеалом, этот идеал мог быть достигнут только через борьбу и конфликт^{1342}.

Р. Каст и Э. Хьюз выражают несогласие с ревизионистской точкой зрения о том, что пуританизм вообще не существовал как таковой и был лишь составной частью широкого и недифференцированного кальвинистского лагеря в Англии первых десятилетий XVII в.^{1343}

Как пишут Р. Каст и Э. Хьюз, пуританизм и евангелический протестантизм в целом, в сочетании с гуманистическими идеалами эпохи Возрождения, которые черпали примеры из истории античности, задавали новые образцы поведения правящей элите. Пуритане формировали образ хорошо информированного и квалифицированного, сознательного и совестливого, безупречного в моральном отношении правителя, представителя власти, который в сочинениях английских протестантов фигурирует под названием the godly magistrate («благочестивый магистрат»). Протестант, как считалось, должен был быть бдительным в противостоянии угрозе папизма, выступать за дальнейшие реформы в направлении совершенствования церкви, что стало находить выражение также и в активизации гражданской позиции человека, а это было привлекательно для многих социальных групп в Англии XVII в. Утверждения ревизионистов о том, что пуританизм лишь раздражал англичан требованиями поддержания дисциплины и порядка, обедняют представления о пуританизме^{1344}.

Как считают Р. Каст и Э. Хьюз, можно согласиться с некоторыми ревизионистами, например, с Дж. Морриллом, что религия оказала решающее влияние на те общественные конфликты, которые привели к началу гражданской войны в Англии, но, на их взгляд, надо учитывать то, что религия в это время испытывала влияние всей обстановки, существовавшей в стране, и религия стала политизированной^{1345}.

Историки также проводили исследования экономического положения и доходов депутатов Долгого парламента^{1346}. В результате этих исследований не было обнаружено существенных экономических и имущественных различий между роялистами и сторонниками парламента: доходы их по своим размерам на одного человека были близкими. И среди роялистов, и среди парламентариев были представители экономически преуспевающего джентри, и те, кто испытывал экономические трудности, и землевладельцы патерналистского типа, и те, кто стремился к максимальным доходам. В обоих политических лагерях были лица, занимавшие государственные и административные должности, а также связанные с промышленностью, коммерцией. На стороне парламента было несколько больше экономически преуспевающих людей, но не настолько, чтобы характеризовать сторонников парламента как поднимающееся джентри или тем более буржуазию, которые задались бы целью свергнуть политический строй, который препятствовал их дальнейшему обогащению. Р. Каст и Э. Хьюз придерживаются мнения, что такая дискуссия, как «спор о джентри», когда о социальных группах речь шла как о целостностях, не очень продуктивна в познавательном отношении, потому что в XVI–XVII вв. в процессах социальной эволюции выявляются большие локальные вариации.

Рост числа бедных в стране, колебания экономического положения многих представителей формировавшегося среднего класса были факторами, которые вызывали у Карла I и его окружения страх популизма, и, по мнению Р. Каста и Э. Хьюз, боязнь беспорядков и разрушавшего социальные иерархии влияния

пуританизма даже привела к тому, что относительно больше джентри пошло за Карлом I в ходе гражданской войны. С другой стороны, улучшение экономического положения части джентри и средних слоев повышали их гражданскую сознательность, заставляли интересоваться делами в своем графстве, общенациональной политической ситуацией, и эти группы тяготели к борьбе за утверждение в стране прав собственности, законности, права принимать участие в деятельности властных органов на всех уровнях, что сопровождалось обычно стремлением защитить протестантскую религию в Англии и страхом перед папизмом — эти процессы тоже подготовили начало гражданской войны в 1642 г., и целью войны виделось реформирование коррумпированной политической системы, в которой оказалась под угрозой и протестантская религия. По мнению Р. Каста и Э. Хьюз, это не означает, что религиозно-политические взгляды какой-то из противостоящих групп в английском обществе этого времени сами по себе породили гражданскую войну, но понимание особенностей социально-экономического и религиозно-политического контекста помогает прояснить происхождение гражданской войны и понять, почему носители разных религиозно-политических взглядов столкнулись друг с другом.

Р. Каст и Э. Хьюз также не хотят признавать, что религиозно-политическое противостояние сторон в гражданской войне можно редуцировать к влиянию социально-экономических причин. По их мнению, события гражданской войны нельзя считать неизбежными, но можно утверждать, что в сложившихся обстоятельствах достижение согласия стало очень трудным из-за того, что происходило в сфере религии, политики, идеологии, а также в экономике и общественной жизни. На развязывание гражданской войны, считают Р. Каст и Э. Хьюз, повлияли также и некоторые личные качества Карла I: его стремление к достижению абсолютного повиновения со стороны подданных, почти полное отсутствие у него навыков повседневной политической деятельности с необходимым умением достижения компромисса, а также неискренность и нечестность Карла I, которые разрушали доверие к нему. Религиозные пристрастия и наклонности Карла I, считают Р. Каст и Э. Хьюз, тоже оказали непосредственное влияние на произошедший в английском обществе раскол. В предреволюционной Англии приверженность протестантизму стала уже практически отождествляться со стремлением к установлению в обществе норм, связанных с соблюдением права собственности, отстаиванием права парламента на его постоянное участие в политической жизни страны, так что, судя по тому, что против Карла I была начата военно-политическая борьба, сторонники парламента уже не считали короля защитником протестантской религии в стране, в результате чего первоначальные антипапистские настроения сторонников парламента смогли затем трансформироваться даже в антимонархические действия, приведшие к казни Карла I^{1347}.

Как отмечает П. Лейк в статье «Антипапизм: структура предрассудка», среди современных историков «возродилась мода на религиозный фактор в объяснении причин гражданской войны в Англии». Он отмечает, что протестанты рассматривали католицизм и протестантизм в рамках структуры бинарных оппозиций, так что каждая негативная характеристика, приписываемая Риму, подразумевала позитивные культурные, политические и религиозные ценности, на исключительное обладание которыми притязали сами протестанты. Поэтому негативный образ папизма, рисуемый протестантами, несет информацию о том, какие качества протестанты рассматривали в качестве присущих истинной христианской вере, утверждая на контрасте собственный положительный образ^{1348}.

П. Лейк характеризуют обычные упреки английских протестантов в адрес католиков и отмечает, что в первую очередь подвергались критике претенциозность и манипулятивный характер католицизма. С протестантской точки зрения, попытка католиков придать обету безбрачия возвышенное религиозное достоинство была ярким примером узурпаторских и тиранических притязаний римского папы на то, чтобы изменить божественные и природные законы, согласно которым брак был установлен как вполне почтенное состояние для человека. Результатом этого было появление содомии в монастырях, фактическое смирение католической церкви с общением полов в среде духовных лиц, примером чему были публичные дома в Риме, которые лицензировались папой, пополнявшим таким образом ещё и свои доходы. Существование папства основывалось также на невежестве и легковерии светских лиц. Поверхностный блеск папистских церемоний и образов был направлен на воздействие на плотскую сущность человека. Саму мессу протестанты сравнивали с магией, относя к ней и фальшивые чудеса, способность к экзорцизму, на обладание которой претендовали католические святые и простые священники. Опора на оправдание добрыми делами в католицизме для протестантов была отражением человеческой самовлюбленности и самомнения, претенциозности, которые питались в католицизме признанием свободы человеческой воли. Утверждение Реформации представлялось протестантам просвещением народа^{1349}.

Еще одной важнейшей характеристикой католицизма в сознании английских протестантов было то, что католицизм был для англичан инородным, иностранным явлением, подразумевавшим подчинение папе и признание его права на отлучение от церкви и низложение с престола христианских монархов. В массовом сознании представление об опасности католицизма сохранялось в Англии в течение XVII в. С начала XVII в. в стране, несмотря на стремление к согласию, нарастали внутриполитические трудности, и англичане искали этому объяснение, прибегая в том числе и к упоминанию о происках католиков — на помощь приходил призрак папизма и католического заговора, так что английская политическая система, церковь Англии в этом случае оказывались невиновными в этих трудностях^{1350}. Действия католиков протестантское сознание помещало в эсхатологическую перспективу, что объясняло ужасную нечеловеческую силу и привлекательность католицизма, поскольку католицизм отождествлялся в этих рассуждениях с антихристом, но в то же время подчёркивалось, что в перспективе антихрист падет и Евангелие восторжествует^{1351}.