Становление
Шрифт:
— Может, хватит? Это уже не смешно! — я попытался снять повязку и почувствовал холодный клинок, приставленный мне к горлу.
— Снимешь повязку — оставлю без руки, — услышал я холодный, полный стали голос и убрал руки от повязки. А Дзинсая снова исчезла.
В следующие полчаса я усиленно уклонялся, но эльфийка неизменно цепляла меня, хотя бы кончиком меча, оставляя неглубокие порезы, которые слабо кровоточили. Благо кольцо регенерации справлялось с ними без особых проблем, так что я не истёк кровью.
Я так увлёкся и сосредоточился на происходящем,
— Можешь снять повязку. Мы закончили, — объявила Дзинсая. Я поколебался некоторое время, после чего всё же её снял. Из-за запёкшейся крови от рассечения она прилипла к лицу, пришлось её отдирать.
Дзинсая стояла чуть поодаль, вкладывая меч в ножны.
— Как-то мы резко закончили, — проговорил я.
— Ты же научился уклоняться от моих атак. Дальше смысла тебя гонять нет. Во всяком случае, пока.
Я задумался и точно — последние минуты мне удавалось избегать клинка эльфийки целиком.
— Это всё или тебе ещё что-то от меня надо… «хозяин»?
— Пока всё, — на автомате ответил я, просматривая свой статус. Чувство опасности поднялось до восьми из десяти, а интуиция до двадцати. Похоже, сказался навык инструктора тёмной. Ещё я хотел повысить двуручный стиль, с чем обратился к Гларму, когда тот проспался, наелся и выпил две кружки тёмного эля.
Наставником он был похуже, чем эльфийка, поэтому на то, чтобы поднять на следующую ступень двуручный стиль ушло несколько часов. Это было настоящее испытание для моих нервов — всё время выносить ор берсеркера, когда у меня что-то не получалось, терпеть его довольно чувствительные тычки и подзатыльники. Благо, прочная кожа частично гасила силу его ударов.
Но своего я всё же добился, и теперь мои основные стили имели продвинутый уровень.
На седьмой этаж было решено выдвигаться после хорошего отдыха и сна — надо было восстановить расшатанные нервы.
Я вдруг проснулся, сам не зная от чего. Дзинсая сидела на кровати, скрестив ноги, и была целиком обнажена. Не то в медитации, не то в созерцании. Некоторое время я наблюдал за ней. В комнате царил полумрак, откуда-то сверху лился мягкий свет, напоминавший свет звёзд. Да и мои глаза уже адаптировались к темноте, так что эльфийку я видел ясно.
Несмотря на неплохую рельефную мускулатуру, она не выглядела ходячим танком, сохранив грациозность и некоторую… хрупкость. Мне вдруг захотелось прикоснуться к ней.
— Чего смотришь? — неожиданно спросила она.
— Ничего. Любуюсь.
— Любуешься? — переспросила она.
— Ну, да. Если ты вдруг не знала, ты очень привлекательная.
Она только хмыкнула, а я сел на кровати. Через ментальную связь я не чувствовал почти ничего — Дзинсая её прикрывала, но приложив немного усилий, я смог ощутить некую тень от её эмоций. Было что-то не так.
Поколебавшись несколько секунд, я всё же коснулся пальцами её плечика. Она вздрогнула, но мою руку сбрасывать не стала, и я этим воспользовался, медленно и аккуратно проведя кончиками
У неё была удивительно гладкая и бархатистая кожа. Было так приятно её гладить. Похоже, мои действия заставили её отвлечься и ещё шире приоткрыть ментальную связь. Девушку давила тоска. Несмотря на всю свою крутизну, несмотря на навыки и бесчисленное число убитых и замученных существ, сейчас она была просто одинокой эльфийкой.
Я начал гладить её и второй рукой по другому плечику, по спинке, по хорошо развитым мышцам.
— Развернись ко мне, — скомандовал я, и ей невольно пришлось подчиниться. Не меняя позы, она развернулась ко мне лицом. Не давая ей и секунды на обдумывание, я сгрёб её в охапку и прижал к себе.
— Что ты?.. — начала сопротивляться она, но я не собирался её отпускать.
— Сиди тихо. И расслабься уже, наконец.
Она посопротивлялась ещё некоторое время и в итоге сдалась, опустила руки и позволила мне обнять её сильнее.
Я снова ощутил терпкий запах её волос, её нежную кожу, слышал её дыхание и недовольное сопение.
Не знаю, сколько мы так просидели, но в какой-то момент она нерешительно приобняла меня. Её ладони были прохладными и, несмотря на мозоли от частого использования разного оружия, мягкими.
Это уже было что-то. Но устои её народа всё ещё слишком сильно довлели над ней. Пришлось снова воспользоваться своим «хозяйствованием».
— Отпусти всё. Не держи ничего в себе. Дай этому выйти. Это приказ.
Она уткнулась лицом мне в плечо, и я почувствовал… Её самоконтроль дал трещину. Она начала всхлипывать, сперва очень тихо, но с каждой секундой звук нарастал, пока не перешёл в настоящие рыдания. Она крепко сжала меня в объятиях, отчего я крякнул, и на некоторое время стала обычной, одинокой, уставшей девушкой.
Я не спешил, давая ей выплакаться — слишком долго она держала в себе слишком многое. Только поглаживал её по волосам.
В какой-то момент она попыталась вырваться — подавить, покалечить, напасть, затеять бой были её единственными способами реагировать на непонятные ощущения, которые она воспринимала от меня через нашу связь, — но я не давал ей этого сделать, прикладывая все свои силы, выдержку и волю, чтобы не выпустить её. Учитывая перевес в силе не в мою пользу, сделать это было крайне сложно, но моя упёртость мне помогла и в этот раз.
Она сдалась окончательно. Дождавшись, пока она перестанет плакать, я мягко отстранился от неё и приподнял её лицо за подбородок. В её заплаканных глазах стало меньше злобы и боли, но старые привычки просто так не уходят.
— Что… что ты сделал со мной?! — она вскочила и готова была броситься на меня. — Ты!.. Ты!..
Гнев клокотал в ней — на меня, за то, что видел её слабость, на себя — за то, что эту слабость показала. Она дышала сквозь зубы и сжимала-разжимала кулаки. Удивительно, но во мне не было ни страха, ни желания убраться куда-нибудь подальше и как можно скорее — только сострадание.