Становление
Шрифт:
Я зажмурился и попытался понять, что вообще происходит с моим сознанием. «Она же могла читать мысли!» «И что? Это ни о чём не говорит…» Ага, как же!
Сдаться? Да вот хер тебе!
Продираясь сквозь мешанину образов, я волевым усилием заставил их исчезнуть и вместо них попытался как можно ярче представить себе мужской половой орган, большой и волосатый.
Мысли как ветром сдуло и даже давление ослабело. Всё-таки, красноглазая — зараза! Влезла мне в голову!
— Ладно, пошутили и хватит, — вдруг произнесла Яшеда. — Это была разминка. Первый раунд, если хочешь. Сейчас будет второй.
Ну, и зачем ты мне об этом
Я отвлёкся. Слишком сильно. Мою голову словно сдавили тисками сразу со всех сторон. Снова зубной скрежет, а пальцы уже ныли и болели от того, как сильно я впился ими в подлокотники.
Голову начала выкручивать боль. Она раскалённым наждаком прошлась по мозгу, черепной коробке и ушла куда-то вглубь головы.
— Смотри на меня! — услышал я голос, которому было невозможно не повиноваться. Я открыл глаза и вперил взгляд в ярко-алые глаза Яшеды. — Положи руки на мой стол.
Тело стало само поднимать руки, но я начал бороться. Усилие в мышцах было чудовищным. Сухожилия начали скрипеть, кости трещать, но моя левая рука всё же медленно но верно поднялась и коснулась столешницы.
А за ней начала подниматься и правая, но тут уж я стал борорться до конца, до смерти.
— Положи. Руку. На мой. Стол! — отчеканила Иша, на что я снова послал ей образ «корня жизни».
Теперь голову пронзили раскалённые иглы, рука тряслась, но я отказывался подчиняться красноглазой, более того, стал отрывать и левую от столешницы. Моя попытка была жёстко пресечена — левая рука так сильно впечаталась в стол, что я её отсушил. Зато это позволило мне оттянуть правую руку к себе, хоть на миллиметр.
— Всё ещё не хочешь сдаться? — сквозь зубы процедила колдунья. Трясущаяся правая рука скрутилась в неприличный жест. Моя голова запрокинулась от резкой боли, поэтому выражение лица колдуньи я не видел, но вдруг понял по её тихому рычанию, что я её довёл и теперь уж мне не поздоровится. Примерно так оно и вышло — в один момент давление возросло настолько, что я потерял сознание.
— Эй, живой? — меня хлопали по лицу. Я приоткрыл глаза и поймал красный взгляд. В голове было мутно и тяжело, перед глазами всё плыло. — Хорошо. Тогда продолжим. Ты, конечно же, можешь всё сразу же прекратить и не мучить себя. Но если не хочешь…
Она села на своё место, закинула ногу на ногу и затянулась через мундштук. Я принял вертикальное положение, потёр глаза, помассировал виски. Раздался плеск, и я увидел, что колдунья наливает себе вина.
— Что ж, новый раунд, — объявила она, и я рефлекторно напрягся. Но ничего не произошло. Ровным счётом. Колдунья пила вино, изредка попыхивая самокруткой и бросая на меня едкие взгляды.
Так продолжалось какое-то время…
Что я здесь делаю? Сижу тут, пыжусь. Ради чего? Ради себя? Или них? Зачем всё это? Можно подумать, они это оценят! Они не знают, через что мне тут приходится идти! И никогда не узнают! Это только моя боль! И вообще, на кой чёрт они мне сдались?! Нахер! Они вообще недостойны того, чтобы я был рядом! Это благодаря мне они вообще живы! Благодаря мне, моей удаче и попавшимся артефактам! И ради них я рву пупок?! Нет! Ради себя! Чтобы стать сильнее, и что дальше? Стану, и что тогда? Начну наводить ужас на округу? Ага, конечно. Я и ужас. Да. Я толком даже с одним серьёзным врагом справиться не могу! Я… Я слаб. Я так слаб! И одинок. Да… Они рядом, но я всё
Нет, такую я больше не найду. Она… Она так беззащитна и одинока. Я не могу её подвести, просто не могу! Надо бороться.
Ради неё? Ради какой-то рабыни, пусть и с редкими талантами? Ха и ещё раз ха!
Стоп.
Я снова стиснул зубы и посмотрел на колдунью. Та продолжала делать вид, что пьёт вино, но я вдруг понял, что мои калейдоскопом сменяющие друг друга эмоции тоже её рук дело. Ведь, я никогда не называл Дзинсаю рабыней, только соратницей! Но, откуда ей было это знать?
Надо бороться.
Я сделал глубокий вдох, выпрямился и расслабился. Пускай эмоции проходят сквозь меня. Нельзя попадаться на провокации. Я словно отстранился. Состояние выровнялось и даже всплески противоречивых настроений сбивали его ненадолго.
А потом начал лезть страх, причём очень активно. У меня начались галлюцинации, словно тени в углах комнаты сгущаются, превращаясь в каких-то монстров, которых просто так не убить, и они тянут ко мне когтистые лапы, хотят сожрать мою душу…
Потом пол вокруг кресла, в котором я сидел, почернел. Из черноты на меня смотрело нечто огромное, а потом раскрыло пасть и начало выныривать, чтобы одним махом проглотить меня, перемолоть и переварить…
Дверь комнаты распахнулась, вошла Дзинсая, яростно сверкая глазами.
— Значит, пока мы там сражаемся с чудовищами и рискуем своими жизнями, ты тут в креслице отдыхаешь? В Бездну такого хозяина!
И она выхватила кривой кинжал и вспорола им себе горло и упала на пол, захлёбываясь кровью… Вслед за ней магическим взрывом забросило Алюэт. Её лицо было обожжено и обезображено…
Зазвенела сталь, Гларм упал на пол, попятился, его ноги заскользили, но огромный меч пронзил его живот и провернулся. Берсеркер кричал, кровь лилась из его рта, и вскоре он затих.
Фигура в чёрных латах с двуручным хопешем в руках зашла в комнату, таща за ремень иссушенное тело Тенриса, бросила его на кучу из моих соратников, после чего направилась ко мне, занося меч… Алые угли вместо глаз рыцаря смерти сверкают. Следующий удар будет смертельным…
Я вдруг понял, что не боюсь смерти. Вот так, просто. Я боюсь гибели моих друзей, боюсь разочаровать Дзинсаю, как достойный хозяин… Но смерти? Лезвие хопеша замерло в десяти сантиметрах от моей головы, а я с вызовом смотрю на колдунью, которая уже отложила мундштук и бокал и налегла грудью на стол.
Кстати, а если уйти в созерцание, не получится ли лучше противостоять ей?
Я не стал слушать какие-либо доводы и прикрыл глаза. Вокруг было много шума, криков, стонов… Кого-то убивали, кого-то насиловали, иногда одновременно, но пока я сидел перед столом очень сильной колдуньи, обращать на это внимания не стоило.
Она ловко играла моими страхами, искажала восприятие действительности, наводняла сознание иллюзиями, пока, наконец, не поняла всю бесплодность своих попыток меня запутать, запугать и сыграть на моих эмоциях.