Становясь Лейдой
Шрифт:
Может, ей стоило бы обвинить здешних кумушек, что они ее прокляли. Призвали колдовство, чтобы извести ребенка в ее утробе. Это объяснило бы все его странности. И это было бы справедливо. Маева почти улыбнулась, представив их потрясенные лица с чопорно поджатыми губами.
Хельга налила в таз теплой воды, вымыла нож и ножницы.
– У детей, рожденных в «рубашке», есть дар ясновидения. Им даются способности, что лежат за пределами этого мира. – Старуха хмыкнула. – Что не есть хорошо в этой деревне. – Она убрала нож в карман. – Ты лапландка,
Маева лишь покачала головой, стараясь не выдать себя. Нет, не лапландка. Не северянка. Я вообще не отсюда… Не проронив ни единого слова, она попыталась сесть на постели, неловко придерживая ребенка. Ее ноги были измазаны кровью, а чрево все еще сочилось горячей влагой творения.
Хельга взяла чистую тряпицу и прижала к бедрам Маевы, чтобы унять кровь.
– Посидишь на соломенной подушке дня три-четыре, от силы неделю. Если кровотечение усилится, выпей кружку горячего бренди с перцем. И сразу зови меня.
Маева широко распахнула глаза.
Хельга махнула рукой:
– Не бойся, все хорошо. Ты не умрешь. И она не умрет. – Старуха подхватила ребенка на руки и приподняла повыше. Сейчас, со срезанными перепонками, дитя казалось почти нормальным. За исключением синевы на руках и ногах.
– У тебя девочка.
Маева моргнула сквозь слезы.
– Ну полно, полно. Не время плакать… она голодная, ее надо кормить.
Маева просто смотрела и не потянулась, чтобы взять малышку.
Хельга вздохнула:
– Все не так плохо, милая. «Рубашку» я заберу. Кто-то из рыбаков наверняка даст хорошую цену. Но твоя дочь… она только твоя.
Намек был неявным, но Маева его уловила. Она нахмурила брови:
– Я никогда бы…
– Не волнуйся, я никому не скажу о ребенке. И вообще ничего никому не скажу. Меня здесь не было вовсе.
Маева снова расплакалась, на этот раз от благодарности.
– За малышку не бойся. Она абсолютно здорова, несмотря на ее крошечные размеры. Несмотря…
Старуха умолкла, не договорив, но все было ясно и так.
– Назад пути нет. Роды – только начало… так заповедовал Бог. Чтобы подготовить нас, женщин, к настоящей работе.
Как бы в подтверждение ее слов левую грудь Маевы пронзила острая боль. Малышка беспокойно загукала. Маеве хотелось уснуть, хоть на миг. Она закрыла глаза и почувствовала, как старуха возится с пуговицами на ее ночной рубашке. Она чуть сдвинулась на подушке, чтобы Хельге было удобнее их расстегнуть. Распухшая грудь вывалилась наружу, и малышка жадно вцепилась губами в сосок. Всплеск тянущей боли, и сразу за нею – приятное облегчение. Странное, обескураживающее сочетание. Маева открыла глаза.
Повитуха хихикнула:
– Ну вот, уже добрый знак.
Маева все же заставила себя улыбнуться. Пододвинула руку поближе к крошечной головке своей новорожденной дочки. У нее были мягкие, белые, пушистые волосенки. Как пушок на тельце утенка.
– Можешь обнять ее крепче. Грудь она не отпустит. Она настоящий боец.
Маева затаила дыхание и осторожно обняла малышку одной рукой. Крошечная синяя ручонка взметнулась вверх и легла Маеве на грудь. Маева
Старуха, кажется, этого не заметила.
– Что сказать твоему мужу?
Маева задумалась:
– Скажите, что у него дочка. – Она помедлила и добавила со значением: – И ничего больше.
Повитуха кивнула:
– Следи за кровотечением. Пей отвар из тысячелистника, делай ванночки из него же. Если молока будет мало, пей темный эль. Ее руки и ноги… – Она пожала плечами. – Я сделала все, что могла. Перепонки могут отрасти снова. Кожу, наверное, надо разогревать. Хорошенько ее растирай и молись, чтобы синева поблекла, jente.
Маева кивнула, зная, что синева не поблекнет. Как скрыть от мира такой очевидный изъян?
Хельга подхватила родильный стул и ворох залитых кровью простыней.
– Будешь делать похлебку? – Она указала кивком на плаценту. – Матерям после родов полезно. Укрепляет здоровье, отгоняет недуги. Защищает от сглаза и зла.
Маева судорожно сглотнула и покачала головой, борясь с новым приступом тошноты:
– Но… «рубашку» оставьте мне.
Старуха хмыкнула – то ли неодобрительно, то ли похвально, Маева так и не поняла – и бросила на кровать крошечный сверток из тонкой кожи.
– Как скажешь.
– Takk skal du ha [4] , – тихо проговорила Маева. – Мой муж даст вам денег.
Хельга снова хмыкнула и отмахнулась, но, перед тем как уйти, еще раз взглянула на новорожденную малышку.
– Она будет жить, она сильная. Ты пока что ее никому не показывай, да? И пеленай потуже. Не забудь зашить в подол кусочек серебра, иголку или монету. Чтобы отвадить huldrefolk [5] . – Старуха пристально посмотрела на Маеву.
4
Большое спасибо (норв.).
5
Скрытый народ – волшебные существа из исландского фольклора, всякая мелкая нечисть.
Маева моргнула, словно не поняла, о чем речь.
Это слово она уже слышала раньше; так ее за глаза называли здешние церковные кумушки, шептавшиеся у нее за спиной в те редкие разы, когда она приходила на рынок. Полуженщина-полутролль. Подозрительно красивая девушка, прячущая под юбкой коровий хвост. Хотя после сегодняшней ночи повитуха уж точно не станет верить подобным слухам.
– God natt [6] , Маева Альдестад.
Старуха вышла за дверь и побрела вниз по лестнице, сгибаясь под тяжестью своих мешков.
6
Доброй ночи (норв.).