Старая сказка про принцессу

Гуркало Татьяна Николаевна

А спустя еще день в продолжавший разрастаться лагерь приехал недовольный миром дознаватель и привез с собой невзрачный камень, закутанный в кусок серой ткани.

Дознаватель вместе с камнем скрылся в одной из палаток и вскоре туда стали по очереди водить любителей плащей и невинных девушек. Ничего толкового от них, видимо, не добились даже с помощью камня, потому что когда эти болваны закончились, дознаватель вышел из палатки, поругался в яму, написал кому-то письмо и потребовал еды. Недовольство он прямо изучал и расспрашивать его никто не рискнул.

Правда еда вернула ему самообладание и со студентусами, Ваней, Томией, Весяной и каким-то странным заросшим бородой мужиком

он поговорил спокойно, без угроз. Убедившись, что никакого отношения к любителям плащей они не имеют, дознаватель их отпустил и позвал Льена. И выскочил сын кор-графа из его палатки в таком настроении, что уже его никто не рискнул трогать. До самого вечера. А утром он пришел сам и заявил подопечным, что они едут во Вторую Школу Пятилистника. Где им всем предстоит тихонько сидеть и неизвестно чего ждать. Потому что ерундой творящейся рядом с этим болотом заинтересовался сам король. А ему лучше не перечить и под ногами у его личных дознавателей не путаться.

— Ну вот и закончились наши приключения, — сказала Томия, пытаясь высмотреть заросшего бородой мужика, словно специально от нее прятавшегося и не позволявшего себя расспросить.

Шелест только хмыкнул. Если он что-то понимал в приключениях, то так просто они себе закончиться не позволят. И готовым нужно быть к чему угодно.

Ближе к обеду, после всех наставлений, уговоров никуда не сворачивать и ни во что не ввязываться и откровенных угроз, если таки ввяжутся, выяснилось, что кроме лошадей и привычной уже компании, Льену в нагрузку дают того самого заросшего бородой мужика. Зачем, никто толком объяснить не пожелал. Сказали только, что он мечтает ознакомиться с реалиями местного образования и его решили для начала послать в школу похуже.

— Ага, решили, что испугается и испарится туда, откуда появился, — сделал вывод Ленц, и на удивление, его никто не стал поправлять.

Вид у мужика был дерганый и недовольный. Когда он уже садился на лошадь, сверля Льена недовольным взглядом, к нему подошел тот дознаватель, который приехал с «камнем правды» и ласково-ласково напомнил, что маячок нужен всего лишь для всеобщего спокойствия. А потом еще и выразил надежду, что столь разумному человеку он поможет не наделать глупостей, не потеряться в лесу и случайно не потерять спутников. Чем уж этот несчастный заслужил столь пристальное внимание, никто так и не понял. Но Томия стала мрачная-мрачная, а Ваня, неожиданно для всех, сделал вывод, что это темная личность, которая, видимо, умеет гораздо больше, чем пыталась показать. Вот ее и пометили, чтобы в самый неподходящий момент неожиданно не всплыла в самом неожиданном месте.

За свои выводы Ваня получил еще более недовольный взгляд, чем до этого Льен за свое главенство, но его это проняло не больше, чем угрозы преподавателей Ленца.

Провожать компанию больше никто так и не вышел. Даже парочки напутственных слов не сказали напоследок.

— Наверное они в нас верят, — умилился за всех Ленц и компания отправилась во Вторую Школу Пятилистника.

И даже ехала без каких-либо приключений целых два дня. Приключения то ли отстали, как Ванины ежи и догонят позже, то ли устраивали где-то засаду на путешественников, но пока они никого не трогали. Студентусы из-за этого даже заскучали, им вообще нечем было заняться. Вот Весяна, например, беспокоилась о ребрах и ране укротителя ежей и медведей гораздо больше, чем он сам, и скучать ей было некогда. Ваня в свою очередь пытался отогнать начинающую лекарку от своих ребер пошлыми анекдотами, перевязку доверял только Льену, а мазал целебной

мазью подживший бок вообще сам. В общем, ему тоже было чем заняться. Томия и заросший бородой мужик мрачно молчали и одаривали друг друга подозрительными взглядами и тоже, видимо, не скучали. А студентусам заняться было нечем. Льен, правда, попытался увлечь их написанием отчетов, но прочитав написанное на первом же привале, коротко ругнулся и сказал, что за это дознаватели точно всех запрут в подвале под дворцом. С чем и отстал до лучших времен, и письменного разрешения писать в отчетах о любителях плащей и невинных девиц.

На третий день Шелест не вынес зрелище Томии, мрачно едящей куриную ногу, подошел к девушке и спросил, чем ей не нравится неожиданный спутник. Происходило дело в придорожном кабаке, возле ворот которого эта дорога раздваивалась, и одна часть дальше вела к цепочке сел, а потом и городку, а вторая наконец упиралась в тракт, до которого они должны были по расчетам доехать еще вчера, но почему-то не доехали. Кабак был так себе. Рассчитан на путешественников решивших переждать в нем дневную жару или в крайнем случае заночевать на сеновале. Гораздо чаще в нем пили мужики из сел, чем собственно путешественники. Так что ни изысков в еде и питье, ни каких-то особых удобств и украшательств в нем не было. А еще в нем неистребимо пахло чесноком из-за вязанок для чего-то развешанных по углам.

— От вампиров защищаются, — веско сказал Ваня, увидев этот чеснок, а потом рассказал дикую историю о кровопийцах в плащах с красным подбоем любящих соблазнять молоденьких невинных девиц.

Весяна на него за этих кровопийц обиделась, но другого объяснения чесноку почему-то даже хозяин не нашел. Развешивала его ныне уехавшая теща. И зачем она это делала, склочная баба рассказать почему-то не пожелала.

— Видимо у Ваниных кровопийц необычные вкусы, — высказался по этому поводу Ленц. — Склочные тещи им милее красивых девиц.

Весяна обиделась еще и на него.

Вот так и получилось, что девушки сели обедать за отдельный стол. Заросший мужик забился в угол, давая понять, что ни с кем разговаривать не хочет и к нему даже подавальщица довольно долго не подходила, наверное прониклась выражением лица и общей схожестью с лесным разбойником. А парни сели за свой стол. А потом все дружно друг за другом наблюдали и загадочно молчали. И первым не выдержал Шелест, уверенный, что Томия вовсе не решила обидеться на Ваню за компанию с подругой, что все дело в молчаливом, не пожелавшем даже познакомиться спутнике.

Томия, в ответ на заданный вопрос одарила студентуса таким взглядом, словно он предложил убить клячу, за которой пришлось завернуть в оставленный ради спасения Перчика город, а потом еще и следить, чтобы не отстала от более резвых лошадей. Томии эта лошадь чем-то сильно нравилась.

Отвечать на вопрос о мужике, что странно, девушка не стала. А Шелеста оно только подзадорило. И он, понятия не имея чем на самом деле непрошеный спутник так не нравится Томии, нагнулся над столом, заглянул в лицо девушке и мрачно прошептал:

— Лучше сразу все выяснить и хотя бы знать, к чему готовиться.

Томия почему-то шарахнулась, схватила чашку с остывшим чаем и плеснула ее советчику в лицо. А потом еще и обозвала, тихо и шипяще, но такими словами, что Весяна покраснела и поспешила спрятать лицо за своей чашкой. И заявила, что это не его дело. После чего опять стала есть куриную ногу.

— Дура, — высказался об этом представлении Шелест, сдержался от плевка аккурат на середку стола и ушел к парням.

— Наверное у них те самые дни, у обеих, — глубокомысленно высказался Ваня, но объяснять что за дни почему-то не стал.