Старая столица
Шрифт:
Тиэко всем существом своим ощущала близость Наэко, прикрывавшей ее своим телом.
Даже в летнюю пору ливень в горах холодит, но живое тепло, исходившее от девушки, согревало Тиэко. Невыразимая ласковая теплота близкого человека наполняла Тиэко счастьем. Она закрыла глаза и замерла, всей душой отдаваясь этому ощущению.
— Я так благодарна вам, Наэко, — прошептала она. — Наверное, когда мы вдвоем были во чреве матери, вы тоже заботились обо мне.
— Скорее толкались, пинали друг друга ногами.
— Никогда
Отгремела гроза, и вместе с нею кончился дождь.
— Спасибо, Наэко… Кажется, гроза уже прошла, — сказала Тиэко, пытаясь выбраться из-под сестры.
— Немного подождите, с листьев еще капает… Тиэко выпростала руку и дотронулась до плеча Наэко.
— Ой, насквозь промокли и замерзли, наверно, — сказала она.
— Не беспокойтесь, я привычная. Я так рада вашему приходу, что никакая простуда мне не страшна.
— Наэко, отец где-то здесь упал с дерева?
— Честно говоря, не знаю. Я ведь тогда была совсем маленькая.
— А где деревня вашей матери?.. Здоровы ли дедушка и бабушка?
— Я и о них ничего не знаю.
— Но разве вы росли не на родине матери?
— Барышня, почему вы обо всем этом спрашиваете? — неожиданно резко сказала Наэко.
— …
— Я счастлива тем, что вы признали во мне сестру, и больше мне ничего не надо. Простите, я в тот вечер наговорила вам много лишнего.
— Что вы! Я так рада была.
— Я тоже… Но к вам домой я не пойду.
— Отчего же? Отец и мать были бы так рады…
— Не говорите им обо мне, — решительно сказала Наэко. — Другое дело, если вам, барышня, придется худо — вот как сейчас, я обязательно приду на помощь, даже если бы это мне грозило смертью. Поймите меня…
У Тиэко защипало глаза.
— Наэко, в тот вечер нас один юноша перепутал.
— Вы имеете в виду господина, который говорил мне о поясе?
— Он ткач из Нисидзина… Обещал выткать для вас хороший пояс.
— Но ведь он собирался его сделать для вас.
— Недавно он приходил показать мне рисунок, и я ему призналась, что он принял за меня мою сестру.
— Так и сказали?
— И попросила, чтобы он выткал пояс для вас.
— Для меня?!
— Но ведь он вам обещал?!
— Потому что принял меня за другую.
— Он сделает два: один для меня, другой — для вас. В знак того, что сестры нашли друг друга.
— Для меня… — повторила Наэко.
— Это обещание он дал в праздник Гион!— мягко сказала Тиэко.
Она ощутила, как напряглось и замерло тело Наэко.
— Барышня, — решительно сказала Наэко, — знайте, что в трудную минуту я с радостью приду вам на помощь. Я готова сделать для вас все что угодно, если понадобится — умру за вас. Но не хочу брать то, что предназначено другому.
— И вы бы не приняли этот пояс, даже если бы я сама его вам
— …
— Считайте, что я попросила выткать пояс, чтобы подарить его вам.
— Но это не так! В тот праздничный вечер этот господин сказал, что хочет сделать пояс для Тиэко. Он влюблен в вас! Даже такая глупая девушка, как я, поняла это.
Тиэко смутилась.
— Вы наотрез отказываетесь? — спросила она.
— …
— Несмотря на то, что я попросила выткать пояс для своей сестры?
— Хорошо, я приму его, барышня, — помолчав, нерешительно сказала Наэко. — И простите меня за резкость.
— Он принесет его вам сюда. Вы у кого живете?
— Хозяина дома зовут господин Мурасэ… Наверное, это будет очень нарядный пояс. Только представится ли случай надеть его?
— Разве мы знаем, что нас ждет завтра?
— Это вы верно сказали, — кивнула головой Наэко, — но я не собираюсь менять свою жизнь… Все равно: если и не надену никогда, стану беречь его, как самое дорогое сокровище.
— В нашей лавке специально поясами не торгуют, а вот кимоно к поясу подобрать можно.
— …
— Отец странный человек. Последнее время он потерял интерес к торговле. Тем более что теперь в нашей лавке продаются не только хорошие вещи. Держат всякую всячину — все больше из шерсти и синтетического волокна.
Наэко поглядела на верхушки деревьев и встала.
— Еще немного капает, но я, кажется, вас слишком стеснила.
— Напротив, вы…
— А почему бы вам, барышня, не помочь отцу в лавке?
— Мне? —Тиэко вскинула на девушку удивленные глаза. Одежда на Наэко была совсем мокрая и прилипла к телу.
Наэко решила не провожать ее до остановки — не потому, что вымокла: она опасалась, как бы не заметили, что они друг на друга похожи.
Когда Тиэко вернулась домой, Сигэ стряпала полдник для работников лавки.
— Вот и я, матушка. Извините, что я так задержалась… А где отец?
— Он за занавеской — сидит за столом и о чем-то думает. — Сигэ подняла глаза на девушку. — Где ты была? Кимоно все мокрое и смялось. Пойди переоденься.
— Сейчас. — Тиэко поднялась наверх, не спеша переоделась и присела отдохнуть. Когда она снова спустилась вниз, Сигэ уже кончила кормить работников.
— Матушка, — сказала Тиэко, и голос ее дрогнул. — Мне надо кое о чем рассказать вам, вам одной…
— Хорошо, поднимемся к тебе.
Тиэко замялась, не решаясь заговорить.
— Здесь тоже был ливень? — спросила она, пытаясь собраться с мыслями.
— Ливень? Ливня не было, но ты ведь не о ливне хочешь мне рассказать.
— Матушка, я ездила в деревню на Северной горе. Там живет моя сестра — не знаю, младшая или старшая. Мы, оказывается, двойняшки. Я впервые встретилась с ней на празднике Гион. Она сказала, что наши родные отец и мать давно уже умерли.