Старая тайна, новый негодяй
Шрифт:
Черт побери, что происходит?! Меня пытались убить?! Хотелось бы знать, за что! Володька Волков занимался доставкой чужих денежных средств, Игорь занимался тем, что эти самые средства зарабатывал и приумножал; с ними все более или менее понятно. Но кому могла помешать я?!
То ли от уколов, то ли после перенесенного шока меня начало слегка поколачивать. Я куталась в джинсовую куртку, которую капитан достал мне из моей сумки, пытаясь согреться и взять себя в руки. Но какое тут! Минут через десять зуб на зуб не попадал. А когда выходила из патрульной машины у своего подъезда, то даже не смогла как следует поблагодарить
— Дашка, да ты чего это?! — Марина, соседка по дому, вцепилась в мой рукав, остановив прямо на ступеньках крыльца. — Это что же делается-то, а?! Это кто же тебя так, а?! Господи, спаси и помилуй!!! Люди добрые, гляньте, как нашу Дашку ухандокали!!!
Ее вопли достигли ушей немногих, время было рабочее. Но те, чье внимание Марине удалось привлечь, высыпали кто на балкон, кто из подъезда и принялись наперебой предлагать мне свою помощь. Я, конечно же, знала, что живу среди неплохих, в сущности, людей, но чтобы таких… Едва не прослезилась, честное слово!
— Даш, у меня автомастерские под контролем, так что за тачку будь спокойна, заделаем в лучшем виде. Только адрес дай, куда ее оттащили, — смущаясь и чередуя каждое свое слово с матерными ругательствами, басил Толян с первого этажа, где ему принадлежали сразу три квартиры.
— Дашенька, у вас, может быть, шок, давайте я вас осмотрю. — Это уже Лилия Васильевна: она у нас всех постоянно лечит, хотя выше педиатра районной поликлиники так и не поднялась.
Тут начали наперебой предлагать свою помощь подростки, которым я частенько делала бесплатные абонементы на посещение бассейна. Кто вызывался сбегать за лекарствами, кто за хлебом.
— Прекратите к ней приставать! — Марина, с которой все это действо и началось, быстро перехватила инициативу и вызвалась проводить меня до квартиры. Все мои заверения о нормальном в принципе состоянии она оставила без внимания. — А вдруг голова закружится и упадешь!!! Мало тебе потрясений?!
Потрясений, на взгляд провидения, мне и в самом деле оказалось мало, потому что дома меня ждало еще одно.
— Батюшки!!! — запричитала Марина, едва мы переступили мой порог. — Да за что же на тебя напасть такая, Дашка?!
Ответа я не знала. Осторожно блуждала по разбросанным по полу вещам, не зная, с чего начать уборку. Вывернули все внутренности шкафов, тумбочек, антресолей. Одежда, газеты, книги, обувь — все валялось вперемешку на полу. Хорошо, хоть не додумались вспороть матрацы и мебель. Иначе можно было смело считать себя нищей. Машина, а теперь еще и это. У меня, конечно же, имелись кое-какие сбережения, но обновить обстановку на случай ее полного уничтожения я бы не смогла так скоро.
— Офигеть можно, Мариночка, — пробормотала я устало и ухнулась на диван в гостиной.
— Да уж, — поддакнула она мне, потихоньку начиная разгребать завалы моего имущества. — Чего хоть искали-то, Дашка? Искали же чего-то!
— Думаешь? — Я проследила за тем, как она возвращает на место статуэтку из нефрита.
— А чего тут думать-то! — фыркнула Марина и принялась стопкой складывать книги и журналы. — Чего же тогда хулиганство учинять? Просто так не станут. У тебя хоть не пропало ничего? Поглядела бы. Деньги, может, золото. Да и милицию бы вызвала. Может, отпечатки пальцев чьи остались.
Милицейского
— Чудно! — вынесла вердикт Марина, незаметно так разобрав гостиную и переходя в мою спальню. — Чего тогда нужно было? Да, тогда милицию не надо. Чего им скажешь? Первый вопрос — что пропало? Нет! Чего тогда вызвали? Нет, им это неинтересно. Начнут плести невесть что. Скажут, что обиженный любовник искал, как это говорится-то… О, во! Подтверждения неверности своей возлюбленной. Ты чего, Дашка, вытаращилась? Сериалы надо смотреть почаще, не того нахватаешься. Ты сиди, сиди, я все уберу.
Невзирая на ее протесты, к уборке я присоединилась. Через два часа о сотворенном вандализме ничто не напоминало. Но осадок, как говорится, все же остался. И к осадку теперь примешивалось вполне ощутимое чувство страха.
Дело, судя по всему, принимало достаточно серьезный оборот. Три покушения, два из которых закончились для злоумышленников вполне успешно. Третье не удалось, и то потому, что мне просто повезло, если можно верить словам капитана ГИБДД. А так к числу жертв отнесли бы и меня.
Вот тебе и не вмешивайся, снова вспомнились мне предостережения Аракеляна. Вот и попробуй не вмешаться. Если раньше не было ничего личного, то теперь…
Я сердечно поблагодарила Марину, клятвенно пообещала ей обращаться, если что, и, заперев за ней дверь на замок и задвижку, пошла в ванную. Ванная у меня шикарная, просторная, перестроенная из санузла, крохотной ванной комнаты и примыкающей к ней кладовки. Вдоль одной стены размещались угловая ванна, душевая кабина и раковина. А противоположная стена была зеркальной. Такая вот у меня прихоть без какого-либо намека на эксгибиционизм. Встав перед зеркалом сейчас, я стянула с себя одежду и едва не расплакалась от жалости к самой себе. Сплошные синяки, ссадины, царапины. А ведь могло быть и много хуже. Могло ведь и вообще ничего не быть. Тут совершенно некстати вспомнился Володька Волков. Вспомнился таким, каким я увидела его за минуту до смерти. Искалеченное тело, затухающий взгляд, исчезающий шепот…
Господи! Я так не хочу! Я не могу позволить себе глупости быть погребенной непонятно за что! Мне еще и тридцати пяти-то нет…
Охая и всхлипывая, я кое-как вымылась, еле касаясь намыленной губкой тела. Укуталась затем в халат, невзирая на жару, натянула на ноги шерстяные носки и пошла в кухню. Мне просто необходимо было принять сто граммов коньяку. Как говорится, и тело поправить, и ясность мысли вернуть.
С телом получилось не очень, потому что оно продолжало ныть во всех местах сразу, а вот мысли… Мысли вдруг появились, причем сразу и столько, что только давай записывай. Я и записала. Под номерами, расположив их в строгой хронологической последовательности, будто план к сочинению по истории писала. Только теперь это не было сочинением, а история… история была. Причем история моей жизни и надвигающейся смерти, которую мне надо изо всех сил постараться предотвратить. Тридцать пять-то уже через три дня…