StarCraft: Крестовый поход Либерти
Шрифт:
– Но это значит, что зергов можно уничтожить, не взрывая планету, пораженную ими!
– Высший балл! – Менгск прихлебнул из своего бокала. – Должно быть, это нелегкая задача, и, думаю, протоссы превосходили зергов силой в таких случаях, однако верно, этих тварей можно победить на земле. – Он радостно рассмеялся. – Знаете ли, я трижды пытался объяснить это Рейнору.
– Однако… – произнес Майк, – однако затем мы сделали все, чтобы заставить протоссов взорвать Антигу Прайм!
– И огромную часть сил зергов вместе с ней. На какое-то время это должно отбросить их назад. Вполне достаточное, чтобы мы успели одержать верх над
– Они взорвут Антигу Прайм, а вместе с ней и всех выживших людей!
– Никакие люди не могут выжить в такой массе зергов. Мы заплатим любую цену, чтобы спасти остальное человечество! – торжественно заявил Менгск.
– Даже если для этого придется убить всех людей! – огрызнулся Майк.
Менгск не ответил, и Майк позволил тишине наполнить комнату. На главном экране Антига уже почти вся была покрыта красными треугольниками, а по периметру, на орбите, их окружали синие треугольники. Желтых больше не осталось.
Спустя мгновение Менгск сказал:
– Я знаю, о чем вы думаете.
Майк поставил свой бокал.
– Вы теперь тоже телепат?
– Я политик, как вы привыкли меня называть. А это значит, что я забочусь о других людях. Об их нуждах, их чаяньях, их целях.
– Так о чем же я думаю? – Майк почувствовал себя жуком под микроскопом.
– Вы спрашиваете себя, не пожертвую ли я и вами ради всеобщего блага человечества. Ответ – да, в один миг и без сожаления, но мне этого, ей-богу, не хочется. Хорошую помощь, как говорят, тяжело найти. А вы очень хороши, и не только как репортер.
Майк встряхнул головой:
– Как вы это делаете?
– Делаю что? – удивился Менгск.
– Находите у каждого человека кнопку и давите на нее. Играете на струнах души человеческой. Керриган кинется в пасть гидралиску за вас, Рейнор будет вам беспрекословно подчиняться. Черт побери, вы даже эту старую тупоголовую гориллу Дюка заставили есть из ваших рук. Как вам это удается?
– Это дар. Я обнаружил, что другие имеют склонность разбрасываться своими мыслями. Я пытаюсь обеспечить им сильную базу. Рейнор за многое зол на конфедератов: я всего лишь средство, с помощью которого он может поквитаться с ними. Дюку не нужно ничего, кроме политического прикрытия, позволяющего ему свести старые счеты и обделывать свои мерзкие делишки: я даю ему это. Сара? Ну, лейтенант Керриган всегда искала поддержки, несмотря на свой талант. Я и ей помогаю.
Майк подумал о Саре Керриган, сидящей сейчас внизу на камбузе и разговаривающей с Джимом Рейнором за чашечкой кофе. Затем спросил:
– Ну а я?
Менгск широко улыбнулся и покачал головой:
– Вы хотите спасать души, дорогой мальчик. Вы хотите сделать мир лучше. Готовите ли вы репортаж о забастовочном движении или же выкорчевываете коррупцию в администрации, вы пытаетесь сделать мир лучше. В сущности, это сидит в вашем генетическом коде. И вы в это верите. Именно это делает вас столь ценным. Это делает вас невероятной силой. Вы не позволяете Рейнору быть слишком импульсивным, Керриган – бесчеловечной. Понимаете, они оба вас уважают. Вы вычеркнули генерала Дюка как безнадежного, думаю, почти сразу после встречи с ним, но я почти уверен, что у вас еще есть надежда относительно меня. Именно поэтому вы все еще рядом, в надежде, что я найду свое искупление.
Майк нахмурился:
– И что мешает мне уйти сейчас, зная, что эта идея касательно спасения вашей души скорее всего безнадежна?
–
– Куда мне идти? – тоскливо произнес Майк. Это был риторический вопрос.
– Именно! Вы включились в долгую битву. До полной победы или поражения. О, начинается. Посмотрите вместе со мной?
Майк взглянул на экран: кольцо сине-белых треугольников окружало проклятый мир. Клинья красных уже поднимались с поверхности, однако оказались отброшены, как только протоссы дали залп из своего оружия, чтобы спалить этот мир, стерилизовать до самых его глубин.
– Я ухожу, – сказал Майк. Ему было невыразимо горько. Репортер направился к лифту, ниразу не оглянувшись, чтобы взглянуть на экран.
Казалось, Менгск не заметил его ухода. Он стоял, держа бокал в руке, и следил, как протоссы поливают смертельным огнем Антигу Прайм.
Глава 14.
В эпицентре
Использование пси-передатчика стало переломным моментом, Рубиконом, точкой возврата. Это было подобно первому появлению «призраков» в рядах Конфедерации или беспорядочному использованию бомб класса «Апокалипсис», уничтоживших Корал IV. Это изменило все. Но в то же время все оставалось по-прежнему. Для обычного гражданина, оказавшегося между мятежниками и конфедератами, и для конфедератов, зажатых меж зергами и протоссами, война оставалась столь же беспощадной, как и раньше. Очередные планеты испарялись под ударами протоссов, и новые жертвы поглощались стаями зергов. И все же после той бойни на Антиге Прайм у мятежников вновь появилась надежда. Теперь мы по крайней мере имели оружие.
И мы, к несчастью, воспользовались им.
Спустя десять дней мы уже были на Тарзонисе и добились впечатляющих успехов в самых густонаселенных центральных районах.
Город тяжело переносил нападение. Западные районы все еще были охвачены огнем после взрыва боевого крейсера, и фонтан раскаленной пыли, наполненной тяжелыми фосфорными металлами, уносило к югу сильным ветром. Верхние окна большинства важных строений были выбиты, а кое-где обвалились даже целые фасады, съехав со своих металлических скелетов. Груды разбитого стекла покоились у подножия титанических башен.
Элегантные шпили Тарзониса превратились в искромсанные, покореженные останки. Их острые края царапали истекающее кровью небо. Сама атмосфера разрывалась визгом и гулом сражения, шлейфы сбитых истребителей прочерчивали ее там и тут.
Большинство улиц было забито бесформенными, сожженными обломками наземных машин. Их сверкающая окраска была опалена до единообразного серого цвета, а когда-то тонированные окна ощерились дырами. Вначале Майк заглядывал в машины, пытаясь опознать человеческие останки внутри, однако уже через час он равнодушно взирал на почерневшие трупы с обгоревшими тонкими конечностями и искаженными в последнем крике лицами.