Старец Горы
Шрифт:
После пылких объятий пришла пора душещипательных разговоров. Прекрасная Жозефина нашла нужным оправдаться в глазах благородного шевалье за свое легкомысленное поведение. Гаспар, полагавший, что лежит в постели с самой обычной шлюхой, оказывается поторопился с выводами. Жозефина была благородной дамой, обвенчанной с человеком редких душевных качеств и почти ангельской доброты, но, к сожалению, этот ангел оказался падшим. Благородный Антуан имел порочные склонности, привитые ему еще в детстве, и годился скорее на роль жены, чем мужа. Конечно, все бывает в благородных семействах, и Жозефина смирилась бы с порочными наклонностями мужа, если бы этот человек обладал твердым характером.
– И где теперь твой Симон? – спросил заинтересованный Гаспар.
– Убит в джебайльской цитадели арабами аль-Барзани, – вздохнула Жозефина. – Это была жуткая бойня. Мы уцелели чудом. И вот теперь я здесь, в твоих объятиях, благородный Гаспар.
– И что хочет получить прекрасная дама в обмен на свою любовь?
– Замок в Ливане, Теленьи, и тысячу марок серебром.
Гаспар засмеялся. Благородная Жозефина явно ошиблась на его счет. У Теленьи имелись кое-какие деньги, полученные, к слову, от византийцев, но их не хватило бы на содержание такой роскошной любовницы.
– Я не требую замок и деньги с тебя, Гаспар, – обиделась Жозефина. – Наоборот, если ты будешь следовать моим советам, то обретешь на Востоке не только счастье, но и целое состояние.
– Я вижу, ты здесь здорово разбогатела, – насмешливо заметил Теленьи.
– Мы были в шаге от победы, – скрипнула зубами Жозефина. – Джебайл уже лежал у моих ног, когда в порт ворвался фатимидский флот. Нелепое стечение обстоятельств, которое нельзя было предусмотреть. Опоздай Барзани хотя бы на сутки, я бы сейчас купалась в роскоши.
– Джебайл богатый город?
– Конечно, он не такой богатый, как Антиохия или Триполи, но ведь и я не лезу в графини, меня бы вполне устроил титул баронессы.
– Замки и титулы так просто не дают, – холодно бросил Гаспар. – К тому же твой муж слишком слаб, чтобы удержать захваченное.
– А Томас де Марль, – напомнила Жозефина, – уж он-то не даст в обиду своего сердечного друга.
– Вы что же, собираетесь жить втроем? – удивился Теленьи.
– Я назначу Томаса де Марля сенешалем своего замка, и этого будет достаточно, чтобы злопыхатели прикусили языки.
Гаспару ничего другого не оставалось, как пожать плечами. Он не собирался мешать Жозефине в осуществлении грандиозной мечты, но и помогать ей – благодарю покорно. Теленьи и своих забот хватает. Следует, конечно, предупредить Бертрана о заговоре, готовящемся против него, но вступать в союз с авантюристами, значит ронять свой престиж и в собственных глазах, и в глазах графа Тулузского.
– Если Бертран Тулузский не добьется покровительства короля Иерусалимского и патриарха Даимберта, ему останется
– Мы можем укрыться в Тортосе, у шевалье де Сент-Омера, – нахмурился Гаспар.
– Тортоса станет кладбищем для вас, дорогой мой провансалец. Танкред и Гильом Серданский, объединив свои силы, без труда вышибут вас оттуда. Я ведь прошу тебя не о милости, Гаспар. Я предлагаю сделку, выгодную тебе, мне, благородному Бертрану и всем его шевалье.
– Граф Тулузский сумеет договориться с Болдуином Иерусалимским и без твоего посредничества.
– Не уверена, – усмехнулась Жозефина. – Но не в этом суть. Пока жив граф Серданский, власть благородного Бертрана в Ливане будет зыбкой. Я предлагаю тебе голову Гильома в обмен на замок Ареймех.
– Я подумаю, – сказал Гаспар, привлекая женщину к себе. – А пока продолжим наше телесное общение, благородная Жозефина, мне оно нравится гораздо больше, чем словесное.
Огюст де Авен был старше Теленьи на десять лет и гораздо опытнее в делах, требовавших точного расчета и безошибочных решений. Тем не менее, он внимательно выслушал Гаспара, после чего впал в глубокую задумчивость. Благородный Бертран считал барона своим главным советчиком, и Огюст уже не раз оправдывал его доверие. В отличие от Теленьи, Авен не отличался высоким ростом и крепким телосложением. Внешности он был самой заурядной, зато обладал острым умом и железной хваткой.
– По-моему, этот Санлис просто проходимец, – высказал свое мнение Гаспар.
– Влиятельный проходимец, – сделал существенное добавление Огюст. – Говорят, что Ричард Ле Гуин, правая рука Танкреда, верит этому человеку как самому себе.
– Тогда почему благородный Ги вздумал нам помогать?
– Я не исключаю, что таким способом Танкред хочет от нас избавиться, не проливая крови. Нурман уже предлагал благородному Бертрану, захватить Киликию, но тот ответил решительным отказом, сославшись на свой договор с Алексеем Комниным. После этого разговора Танкред значительно охладел к графу.
– А когда они встречались? – спросил Теленьи.
– Вчера вечером, – вздохнул Авен.
– Надеюсь, граф Бертран не стал предъявлять свои права на Антиохию? – насторожился Гаспар.
– Пака нет, но он дал понять нурману, что может сделать это позднее.
– В таком случае, барон, нам следует убираться отсюда и как можно скорее, – заявил Теленьи.
– Мы сделаем это не раньше, чем я поговорю с Санлисом и твоей Жозефиной.
– Она не моя, – презрительно хмыкнул Гаспар.
– Тебе придется вплотную заняться этой женщиной. Сдается мне, что за ее спиной стоят очень значительные фигуры, – задумчиво проговорил Авен.
– Патриарх Даимберт? – предположил Гаспар.
– Очень может быть, – кивнул Огюст. – Мы с тобой новички на Востоке, Теленьи, и нам придется очень постараться, чтобы разобраться в интригах, плетущихся здесь. Ты слышал об исмаилитах, Гаспар?
– Нет.
– Постарайся узнать о них как можно больше. И держись настороже. Эта женщина уже погубила Симона дель Донго, который отнюдь не был простачком, и я не хочу, чтобы ты стал ее очередной жертвой.
Флот Бертрана Тулузского без помех вошел в гавань Тортосы. Годфруа де Сент-Омер уронил слезу на грудь сына и наследника благородного Раймунда, которому он служил верой и правдой более тридцати лет. Ветерану крестового похода уже исполнилось пятьдесят лет, но в его жилистом теле еще сохранялась сила, да и глаза блестели как у молодого. Во всяком случае, он так долго разглядывал очаровательную Жозефину, увязавшуюся за графом в поход, что даже вызвал смущенное покашливание благородного Бертрана.