Старица
Шрифт:
"В Швеции, растравляя разномыслие нации, искал он всеми мерами опровергнуть вольности ее и тем самым сделал для нас из сей короны опасного и активного соседа. Данию обольщал выгоднейшими предложениями, внушая ей прямо, что Россия ее обманет. В Польше вселял между легкомысленными и суеверными людьми фанатичество, а когда оно полным пламенем возгорело, в то же время мятежникам, оружие противу нас восприявшим, помогал не только тайно, но и явно советом, деньгами и людьми".
"Главное же его стремление было при Порте Оттоманской, где самые ненавистнейшие средства истощены были к приведению ее на войну". Словом, везде французские шиканы и обиды. Сюда
Что касается Англии, "то Лондонский Двор, при всяком случае, когда только который ни есть из Бурбонских домов в море покажется, с превосходными силами вопреки ему предстанет, и весьма легка пойдет там на драку..."
Из всего этого и последующих драматических событий князь Барятинский не мог не вынести убеждения, что необходимо быть весьма осторожным к любым предложениям Версальского кабинета. К тому же граф Панин категорически предписал все сообщения, делаемые ему французским министром, принимать только "на донесение до Императорского правительства" и отделываться общими "терминами, прибавляя слегка и как бы собственно от себя, но отнюдь не именем Двора".
*
В январе 1774 года князь Барятинский прибыл в Париж и удостоился со стороны Людовика XV благосклонного приема. Но, в связи с проблемой посредничества Франции между Россией и Турцией, сгустились тучи. "Невероятно, - писал кн.Барятинский, - до какой степени простирается здесь ненависть к нашим успехам. Находящиеся здесь поляки в великом горе. Австрийский посол очень мало оказывает мне откровенности. Если что говорит, то только в общих, с двойным смыслом выражениях".
Стремительно развивавшиеся события все более выпукло обозначили интересы великих держав. В начале 1780 года Императрица Екатерина II вызвала к жизни свой знаменитый "вооруженный нейтралитет". В Высочайшем рескрипте от 27 февраля 1780 года на имя князя Барятинского изложены известные обстоятельства, заставившие Императрицу принять действенные меры для защиты внешнеэкономических интересов России.
В виду настоятельной потребности охранять права нейтральной торговли "признали Мы необходимым уже долгом политики нашей заблаговременно, и прежде, чем оскорбление Российского торгового флага преобразится во вредную привычку, употребить, со своей стороны, к совершенному ограждению и обеспечению его, все от нас и державы нашей зависящие пособия с твердым однако же предположением свято и ненарушимо согласовать оные в продолжении настоящей войны с правилами строжайшего беспристрастия и нейтралитета.
Вследствие того решились Мы на первый случай и доколе крайняя необходимость не принудит нас, против воли и желания, к сильнейшим поступкам, на следующие две меры:
1) на отправление нынешним летом в Северное море двух кораблей и двух фрегатов, для удаления их тамошних вод всяких арматоров и обеспечения к портам нашим свободного плавания всех вообще дружеских народов;
2) на вооружение из флота при Кронштадте 15 кораблей и 4 фрегатов, и на содержание их в такой готовности, чтобы они по первому повелению в море пуститься могли".
*
С целью объяснить воюющим державам (Англии и Франции) мотивы принятых мер и цель их Императрица решила специальной декларацией показать "всей Европе" законность ее требований и мероприятий. Сообщенную князю Барятинскому декларацию
"Сей самый выгодный оборот надлежит единственно относить к изъявленной Нами твердости, а отнюдь не к деятельной перемене в мыслях и правилах тех держав, поскольку оные у них основаны на старой привычке и на старых предрассудках. Дабы зачатое Нами и так далеко уже доведенное здание новой системы морского нейтралитета по первоначальным естественным правам безостановочно довести до конца и узаконить навсегда к общенародной пользе в истинном его свете и разумении, решились Мы" ... разделить российский флот на три эскадры и отправит их в Северное, средиземное море и Атлантический океан для охранения русского и союзников мореплавания.
"Конечно, не токмо мир будет последствием, но путь этот свойственен к восстановлению существующего равновесия в Европе. Однако надлежит предписать точные и обстоятельные узаконения, дабы мореплавателей единожды и навсегда охранить от пиратства, производимого от Англии. Благоразумные люди говорили в Париже, что в характере английской нации более суровости, отважности и, можно сказать, и дикости, нежели во французском и гишпанском народах. Поэтому нужно бояться только англичан, но не французов или испанцев (из донесения князя Барятинского от 13 апреля 1780 года). Сверх того, все здравомыслящие люди во Франции мечтают о сочинении общественного морского регламента на случай войны для нейтральных держав..."
*
В ВЕРСАЛЕ
Мы не обыкли интересов России отдавать на решение времени...
прибегаем к средствам от Бога нам данным по охране славы нашей,
величия государства нашего и безопасности его пределов.
(Екатерина П - кн. Булгакову)
Обратимся теперь к собственно миссии князя Барятинского в вопросе посредничества России при заключении Версальского мирного трактата. Предупреждая ироническую улыбку глубокоуважаемого читателя, сделаем это не торопясь и строго документально.
Как хорошо известно, что Англия наотрез отказалась допустить на мирный конгресс в Вене представителей Американских Соединенных Штатов. Вследствие такого отказа начатые мирные переговоры не привели к желаемому результату и были перенесены в Версаль.
Для участия в переговорах Императрица Екатерина II назначила посланника князя Барятинского и статского советника Моркова быть посредниками между воюющими державами...
Австрийский канцлер, князь Кауниц еще в самом начале переговоров указывал на то, что это - удобный случай узаконить правила вооруженного нейтралитета в окончательном мирном трактате. Однако Императрица предвидела огромные трудности в достижении этой цели. Князю Голицыну было предписано представить Римскому Императору следующие соображения по этому предмету:
Во 1) посредничество представляется удобным случаем для "преклонения Англии, Франции и Гишпании к узаконению правил нейтралитета" в мирном трактате.
Во 2) если очевидно, что такое предложение будет отвергнуто воюющими державами или одной Англией, то лучше его не делать.
В 3) Франция и Испания, вероятно, затруднения в этом деле не сделают, "ибо они на деле испытали, колико им посреди войны действия той системы выгодны были".
В 4) что Англия непризнанием правил морского нейтралитета некоторым образом "воспрекословит своему собственному поведению, когда она фактически им повиновалась, если не из удостоверения в правоте их, то по крайней мере уступая нужде обстоятельств".