Старик
Шрифт:
– Ой, мамочки, – испуганно выдохнул нападавший и выпустил рукоять застрявшего топора.
Митроха громко засипел открытым ртом. Наверное, он хотел закричать, но не смог.
На помощь проштрафившемуся товарищу пришли еще две тени. Топоры взлетали и вновь обрушивались на тело хедхантера, обильно брызжа кровью вокруг. После жестокой расправы тело Митрохи зияло громадными черными ранами со светлыми осколками костей в них.
Тем временем обалдевшего Гуню выдернули из-под Митрохи, сковали наручниками и оттащили к переобутому джипу.
Пятеро неизвестных встали полукругом вокруг несчастного Гуни. Его потрясли за голову, а потом в Гунин нос ткнулся маленький пластмассовый флакончик с нашатырем, от едкого запаха из глаз хлынули слезы. Гуня выгнулся дугой и попытался отвернуть голову от руки с противным бутыльком, но пара сильных пощечин вернула его на прежнее место. От ударов Гуня окончательно пришел в себя. К его щеке прижалась холодная сталь клинка.
– Куда пошла вторая машина?
Гуня попытался собраться с мыслями. Вопрос он понял, но ответ застрял чуть ниже кадыка. В неверном свете выглянувшей полной луны он увидел изрубленное тело Митрохи. От черных продолговатых ран в теле коллеги по цеху исходил острый запах горячей крови.
– Ты сам расскажешь или тебе помочь? – Ломающийся юный басок наполнился злостью. – Давай я тебе ухо отрежу или член!
– Не надо резать. Кощей с бригадой в поселок Кирова поехал. Там рынок на территории бывшего леспромхоза.
– Как туда ехать?
– Сейчас от Прогресса на запад и по главной трассе в сторону Каланчевки километров пятнадцать, а сразу после моста поворот направо и еще километра два.
– Останавливаться или сворачивать будут?
– Нет. Ни в коем случае. Ему до рассвета обязательно в укромном месте нужно затаиться, а то прихватит кто-нибудь по дороге.
– Сколько человек в машине, считая пленных?
– Кощей, водитель Кирюша и еще трое. Товара богато там. Двое взрослых, четыре пацана и девочка сладенькая такая.
Крепкий армейский ботинок впечатался в Гунину морду.
Из-за спин неизвестных показалась крупная темная фигура. Стоящие перед Гуней сразу вытянулись по стойке смирно.
– Закончили?
– Так точно.
– А этого клиента зачем на гуляш пустили? – Высокий указал стволом автомата на зарубленного насмерть Митроху.
– Разрешите обратиться… – выступил один из нападавших.
– Ну…
– Это я виноват…
– Блин, все виноваты. Одна группа – одна вина. Позже ошибки ваши разбирать будем. Пока вы из этого дерьма нарезку делали, сколько времени потеряли? А каждая секунда на вес золота.
Возникшей после его слов паузы никто не решился нарушить.
– За разведку пять, за ведение пять с плюсом, за боевой захват – тройка за неслаженность и потерю времени. Облажались вы. Вопросы?
– Вопросов нет.
– Пленный жив?
– Так точно.
– Грузите
Из подлеска выехал микроавтобус «соболь» с приводом на все колеса. Валко попрыгав на кочках, он вывернул на проселочную дорогу и остановился перед джипом хедхантеров. Водитель подал старшему из окна микроавтобуса блок микрофона. Тот поудобнее прихватил его, так чтобы пальцы удобнее легли на тангенту.
– Первый, Каштан говорит. Свою часть закончили успешно. Двое убитых, один пленный. С нашей стороны потерь нет. Разжились одной единицей подвижного транспорта. Машина с пленными сейчас по трассе в сторону Каланчевки движется, сворачивать будут через пятнадцать километров, после моста. Начинаем преследование. Прием.
– Понял вас, Каштан. Готовим встречу. Сколько их там? Прием.
– Пленных семь человек. Двое взрослых и пятеро детей. Бандиты – водитель и четверо бойцов. Прием.
– Серьезно. Не думал, что контрольное задание в операцию по освобождению превратится. Прием.
– Импровизировать пришлось по обстановке. Надеюсь, что и вторая группа курсантов не подведет. Выезжаем к вам. Отбой.
Старший повернул голову в сторону джипа. Скулящего и обмочившего штаны Гуню запихали в багажник. В трофейный джип уселись трое. Направлявшегося к ним зомби убитого Копейки зарубили топором. Трепыхающийся труп Митрохи сначала переехал джип, а потом «соболь». Раздавленная черепная коробка брызнула мозгами.
Первое, что почувствовал старик, когда его свалили на пол, – было отчаяние. Сколько ему талдычили про работорговцев и кражи людей. А он, старый дурак, недоглядел все-таки. У него же сумка с оружием и патронами под кроватью стоит. И зачем он ее от всех прятал? Чего боялся? Сейчас бы они не валялись просто так связанными на полу, а сражались за свою свободу. Успокоился, расслабился, в безопасности себя почувствовал. А теперь как ему в глаза Софьюшки смотреть? Старик себя ненавидел – старая никчемная развалина. Детей загубил, сволочь эдакая!
Когда его со связанными за спиной руками потащили за шиворот через огород, он едва успевал переставлять ноги, чтобы не упасть. Обуться он не успел, колючая сухая трава и сломанные кусты малины немилосердно кололи голые ступни. Идти было больно.
Его запихали в нутро какой-то машины. Дети были уже там. Их свалили поленницей друг на друга, не заботясь об удобстве и безопасности. Этого он даже не увидел, а почувствовал.
Машина резко тронулась с места, похитители глумливо заржали. Раскачивание на ухабистой дороге вдруг оборвалось – машина резко остановилась. Он слышал, как хлопали двери и снаружи ругались похитители. Потом к ним забрались аж трое человек. Похитители особо не церемонились, а уселись прямо на них верхом. Анатолий попытался сопротивляться, но его ударили несколько раз по голове и затолкали в самый угол.