Старик
Шрифт:
– Красивая легенда. Но, при чём здесь я?
– А разве не вспоминается тебе красное платье Агнессы, на фоне белого жемчуга облаков и розового заката... Или блестящая при лунном свете шпага Гонсало и хмурые башни Чёрного замка?
Старик на миг задумался, глядя как бы в глаза собеседнику, но вроде и сквозь него. Черный плащ ночи и сверкающие, словно молнии, шпаги... Шатёр стройных разлапистых деревьев. Слёзы, как янтарные бусинки, в глазах у девушки, её черные волосы, ласкаемые вечерним, пахнущим лавром ветром с далёкого моря.
Да,
– Кто вы?
– хрипло спросил старик.
– Я - Рафаэль. Ну, припоминается что-то?
У старика защипало в глазах, но в это время Нурдин принёс вино и хамон, и он закрыл глаза платком.
– Успокойся, - сказал Рафаэль, ласково улыбнувшись.
– Скоро сам всё почувствуешь и узнаешь. Начинается преобразование. И в две, в крайнем случае, в три ночи, ты почувствуешь перемены. А сейчас давай выпьем этого красного вина за будущее, которое у нас есть!
И зажав бокал в железной скрипящей руке, он выпил его не спеша, смакуя каждый глоток.
Глава вторая. Когда вырастают крылья
Старик брёл из магазина домой. Он шёл по прямой, мягко освещённой улице, от которой уходили в сторону и в глубину переулки с винтовыми лестницами. Выпитое днём вино ещё кружило ему голову, а ноги казались слабыми, ватными, походка была вялой. Обрывки дневного разговора с железноруким незнакомцем вертелись в голове.
«Это какое-то безумие», - думал он.
– «Но, с другой стороны, я отчётливо видел эти невероятные картины, но не так, как видят в кино, а как будто это случилось со мной когда-то, много лет назад ... Что это? Внезапно вернувшаяся память о прошлом? То, что я увидел, может относиться к веку шестнадцатому - семнадцатому. Так ведь? Но это абсурд, так долго люди не живут! А этот ... Рафаэль... Кто он? Лжец? Чудак? Да просто сумасшедший! Нелепый фантазёр!»
Старик шёл и думал, и внутри себя сознавал, что готов так шагать и размышлять ещё долго.
– «А что если это правда? И Рафаэль действительно посланец небес, предупредивший меня? Но чего он так печётся обо мне? На кой я им нужен, там, в небесной канцелярии? Нет, скорее они прислали бы старуху с косой, чем ангела. Чушь какая-то!»
Так размышляя он шёл ещё долго, мимо него проносились автомобили, трамваи, велосипедисты, мерно вышагивали прохожие, а он так углубился в свои мысли, что уже был склонен считать, что в произошедшем сегодня есть рациональное зерно.
А вот его родной район! Старик жил в очень старом доме - модерн дореволюционной постройки, с просторными вестибюлями, широкими лестницами, с украшенными лепниной высокими потолками под четыре метра. На каждом этаже размещалось не более двух квартир. Дом блистал зажжёнными окнами, и свет блестел на опавшей листве.
Старик остановился у подъезда как вкопанный. Размышляя, он прошёл порядочное расстояние, а ведь ещё вчера
Тем не менее, отказавшись от лифта, на свой четвертый этаж он взлетел по лестнице как юноша, перешагивая через ступеньку!
Дома разложил в холодильнике купленные продукты и принялся готовить нехитрый ужин. После трапезы старик почувствовал бодрость во всём теле. Временами спину посещали режущие боли, но они приходили волнами и тут же исчезали.
Хотелось музыки и, смахнув пыль с проигрывателя, он поставил давно забытый диск. Пел, даже пританцовывал, переходя из комнаты на кухню, в коридор, в ванную - настроение было прекрасное.
Походя глянул в серебряное пространство зеркала и на ум пришли читанные когда-то давно строчки: «Стали виски у меня лебединым перьям подобны...»
После ужина телевизор смотреть почему-то не хотелось, к чему он привык, потянуло позвонить друзьям, сыну, у которого давно уже была своя семья и который жил незнаемо где. Долго листал блокнот, но так и не смог найти телефон сына. Зато нашёл телефон друга и позвонил. Друг был заядлым охотником и не преминул тут же пригласить его на охоту.
– Сейчас же холодно, - удивился старик.
Но друг начал описывать, как хорошо охотиться осенним росистым утром, как везде красиво, как замечательно посидеть у костра и поболтать о том, о сём, и старик пообещал, что в ближайшее время решится.
Разговором он оказался вполне доволен, долго сидел в кресле, улыбаясь. Но потом, с наступлением ночи, выяснилось, что уснуть он не может.
Сила и бодрость переполняли его тело, лишь в спину по-прежнему что-то давило и резало, но за всей поющей радостью тела это не замечалось.
Вдруг он ощутил мощный зов чего-то таинственного и далёкого. Как будто неведомый глас звал его куда-то.
Лазурный свет мягко лился в окно, пронзая шторы, оживляя картины на стенах, как в волшебной сказке. Потолок будто растворился в пространстве и видно было вечное небо. В лазоревом полумраке стал слышен отдалённый вкрадчивый голос, шёпот и далёкий смех, похожий на юный или детский.
Старик быстро поднялся, оделся и вышел на балкон. Открыл окно и, не ощущая холода, вглядывался в таинственную, бушующую под ветром ночь.
Для себя он уже заметил, как обострился его глаз. Теперь он видел многое, недоступное простому смертному, взгляд его, казалось, пронизывал пространство и время. Тьма для него стала призрачным светом, и он разглядел, как в тополях таились стройные кудрявые юноши, а в вербе застыла гибкая тоненькая девушка, и слёзки её капали под ветром. Многорукими существами с растопыренными пальцами бродили придорожные кусты; чёрные и серые птицы прятались в прозрачных гнёздах на ветвях - руках благородной дамы.