Старина четвероног
Шрифт:
Я прилежно строчил, пока дневной свет не заставил поблекнуть электрические лампочки, и успел почти все изложить. Однако это была только первая половина работы. Тот, кто слушает интересную радиопередачу или читает хорошую статью в газете, вряд ли подозревает, сколько в нее вложено труда. Я позвонил и сказал, что статья будет готова к полудню. Мне ответили, что, несмотря на праздник (1 января, все учреждения бездействовали), почтамт Грейамстауна предупрежден, и в назначенное время придет телеграфист, чтобы передать текст статьи в Лондон. Остается только прислать ее на почтамт.
Машинистки! Их и так-то трудно найти в Грейамстауне, а тут
В восемь утра мэр позвонил, чтобы сообщить, что нашел двух отличных машинисток, которые готовы пожертвовать праздником и ничего не желают брать за работу. Они прибыли в 8.45 и работали без перерыва до 11.30, когда статья была закончена и переписана начисто. В двенадцать часов ее доставили на почту; на следующий день я получил из Лондона телеграмму с благодарностью и сообщением, что статья пошла в номер от 2 января 1953 года. А через четыре дня я уже держал этот номер в руках.
Утром 2 января мне позвонили из газеты. Слышал ли я, что доктор Уайт из Британского музея накануне выступил по Би-Би-Си и заявил, что нелепо называть целаканта «недостающим звеном» и предком человека? Согласен ли я с ним? Это был тот самый доктор Уайт, который в 1939 году поселил целаканта в абиссали и упрекал меня за то, что я назвал первый экземпляр в честь мисс Латимер.
Ярлык «недостающего звена» доставил мне немало огорчений, тем более что некоторые заморские репортеры приписали это выражение мне. Ответ Уайту содержался уже в моей статье в «Таймсе», все же я повторил, что хотя вряд ли удастся когда-либо определить место целаканта как прямого предка человека, но, во всяком случае, он очень близок к стволу нашего генеалогического дерева.
Интересно отметить, что день или два спустя Джулиан Хаксли, известный английский биолог, коснулся этого вопроса в своем радиовыступлении и выразил мнение, совпадающее с моим, сказав, что первоначальный позвоночный предок человека был, видимо, чем-то вроде целаканта. Он добавил, что когда доктор Малан задал несколько эксцентричный вопрос: «Вы хотите сказать, что и мы некогда выглядели таким образом?» — то следовало ответить: «Вообще говоря, да!» [17]
Мы с трудом выбирали время, чтобы просматривать телеграммы, которые непрерывным потоком шли со всех концов света, а письма копились пачками. Должно быть, доход почтовых ведомств в ту пору значительно возрос благодаря целаканту… Отовсюду приезжали гости, всем не терпелось посмотреть на целаканта, и увильнуть было просто невозможно. Мы наскоро устроили выставку. Атак как мы физически не поспевали отвечать на все вопросы, я составил справку, которую мы отпечатали и вывесили.
Из редакций газет и журналов всего мира продолжали прибывать журналисты и фотографы, причем те, кто приехали раньше, с явным недовольством встречали конкурентов. Порой я спрашивал себя, что произойдет, если вражда примет открытый характер. Будто свора сердитых псов, ожидающих, кто первым затеет драку…
Мэр Макгэхи
По просьбе руководителей Ист-Лондонского музея мы позже отвезли маланию туда. Два дня она экспонировалась вместе с латимерией, и перед музеем стояли длинные очереди, тысячи людей. Состоялась выставка также в Порт-Элизабете. Просьбы экспонировать целаканта поступали отовсюду, однако пришлось отвечать отказом. Отвергли также предложение одного порт-элизабетского магната доставить самолетом меня вместе с рыбой на выставку, посвященную столетию Родезии. Ни я, ни СНИПИ не сочли такой риск оправданным.
Оказалось, что целакант может делать с ученым самые необыкновенные вещи. Мы с женой позировали фотографам, стали кино- и телезвездами. Выйдя из своего кабинета, где операторы радио устанавливали магнитофон, я попадал под перекрестный огонь фотографов с «молниями», или меня заставляли крутить плавники целаканта перед кинокамерой. Нам рассказывали, что телефильм, снятый в нашей' лаборатории, через три дня был показан по всей Америке; потом пришли письма от коллег из далекой Японии, Аляски, даже с острова Тимор с сообщением, что они нас видели на экране. Нас буквально несло на гребне волны, которая многократно обошла земной шар, проникнув в самые глухие уголки. Мы и поныне слышим ее теперь уже отдаленный рокот. В те дни замысловатый, сугубо специальный научный термин «целакант» вошел в лексику языков всей земли.
Как только я урвал время, чтобы внимательно изучить рыбу, меня неприятно поразило, насколько она пострадала от того, что матросы по просьбе Ханта разрезали ее для солки. Погиб весь мозг, были сильно иссечены внутренности. Чувствительный удар: опять экземпляр неполный!
Утром 3 января 1953 года пришла моя секретарша. Услышав накануне о моих затруднениях, она решительно прервала свой отпуск и вернулась со всей семьей. Я был очень тронут; она явилась в критический момент, когда мы совершенно сбились с ног.
Едва кончилось нашествие кино- и телеоператоров, как посыпались заказы на статьи о целаканте — популярные, информационные, научные. Я мог удовлетворить только малую часть всех просьб.
За это время, по нашим подсчетам, старину целаканта осмотрели не менее 20 тысяч человек. Предметом такого внимания после смерти были далеко не все люди.
Радостным событием в эти трудные дни был приход в нашу лабораторию трех молодых африканцев. Они появились неожиданно, молча постояли и на вопрос, что им угодно, застенчиво ответили, что они выпускники Форт- Хэйра (университетский колледж для неевропейцев), слышали, что нам нужна помощь, специализировались по зоологии, может быть, для них найдется работа.
Наша огромная коллекция восточноафриканских рыб до сих пор оставалась неразобранной, в запечатанных бутылках и банках; корзины и ящики стояли в лаборатории горой, которая все время вызывала у нас угрызения совести. Теперь мы поручили молодым энтузиастам разобрать эти сокровища и разместить по более подходящим сосудам. Задача отнюдь не из приятных: у формалина очень тяжелый запах, а дни были жаркие. Друзья проработали у нас много дней и решительно отказались от вознаграждения. Мы с благодарностью вспоминаем их внимание и помощь.