Старинная гравюра
Шрифт:
========== Часть первая. Владимир и Хельга. Листы 1-3 ==========
Века назад в каком-то королевстве
Лишь сила стали правила закон.
Легенды, страх, как в театральном действе,
Поход крестовый, недруг полонён.
Предательство, дорога, скрежет лат.
Войска завоевателя в пути.
И нам уже не повернуть назад.
От битвы, от меча здесь не уйти.
У поля нынче странный красный цвет.
Цвет мужества, цвет крови, цвет беды.
На небольшом клочке оставим след.
В своей несправедливости тверды.
Средневековье,
Тут магии рассвет и ворожбы.
С войной и властью - вечная игра.
Легенды, вера, в замке - знак судьбы.
Средневековье, ты вернись назад.
Ты слышишь, как мечи звенят в пути.
Вы - дети тех, кто там шагнули в ад.
Наследники и рыцари твои.
Вы ищите забвения в бою,
Пусть век не тот, хоть клятвы на кровИ.
Средневековье, миссию свою,
Ты заверши, к себе их призови.*
POV ВладимИр
Лист первый
Сколько я себя помнил, я каждое лето проводил у бабушки в деревне в старинном доме. Деревня была отдалённая и заброшенная. Молодёжь давно разъехалась по городам, моих ровесников не было, что, к слову сказать, меня не очень напрягало.
С рождения я был «вещью в себе», не любил шумные и подвижные игры, но обожал посидеть в тишине своей детской и поразмышлять. Потом мама, научив меня читать в три с половиной года, открыла мне волшебство книг. Теперь у меня был свой мир: сказки, приключения, путешествия, дуэли, благородные герои и спасение прекрасных дам.
Поэтому переезд в деревню я воспринимал, как одно из приключений. Особых развлечений там не было, кроме ловли рыбы на рассвете и дедушкиного кабинета. О, когда я попал в него впервые, я был ошарашен при виде огромного количества старинных книжных шкафов и книг.
Книги были очень старыми, некоторые хранились в специальных стеклянных саркофагах, и к ним можно было притрагиваться только в специальных перчатках.
Многие книги были на иностранных языках, но, так как моя бабушка в прошлом работала учителем иностранных языков, это вскоре перестало быть для меня проблемой.
К шестнадцати я довольно свободно читал и разговаривал на немецком, английском и французском, а также мог, напрягшись и со словарём, переводить тексты на латыни.
А ещё на стенах кабинета висели старинные гравюры. На одних можно было рассмотреть средневековый замок, на других пейзажи какой-то незнакомой страны; но одна из гравюр была самой, на мой взгляд, удачной.
На огромной лестнице, спускающейся к пруду, сидела девушка и играла на арфе. Легкий ветерок, казалось, шевелил пряди её длинных распущенных волос, и думалось, что если очень сильно прислушаться, можно услышать музыку. В пруду плавали два лебедя. Нельзя было в деталях рассмотреть лицо девушки, по мне оно казалось прекрасным.
Все гравюры были в неважном состоянии, потому что бабушка была уже очень стара; и сил, и средств на ремонт дома не хватало. Крыша кабинета
Я помогал бабушке, как и чем мог. Научившись держать молоток и забивать гвозди, я, бесстрашно забравшись на крышу, латал течи, делал косметический ремонт в кабинете, пытался реставрировать старинную мебель. Но Время было сильнее меня и разрушало всё быстрее, чем я успевал починить.
И однажды оно отняло у меня бабушку. Она уснула тёплым летним вечером, когда за окном пел соловей, чтобы никогда не проснуться.
Похороны я помню плохо, в голове всё смешалось и прояснилось только тогда, когда отец, сидя вечером за ужином с грустью сказал, что дом надо продавать. Вот тут впервые я очнулся от своих грёз и мечтаний и твердо сказал: «Нет».
Отец очень удивился, Это было видно по его глазам, по удивлённо раскрытому рту, по замершей в руке и не донесённой до рта вилке.
– Сынок, мне очень приятно, что ты так хорошо и преданно относился к бабушке, но дом стар, он вот, вот разрушится, если мы не продадим его сейчас, потом он никому не будет нужен.
– Тогда в нём буду жить я.
– Но он далеко от города. Как ты будешь добираться до института (я тогда отучился первый год в педагогическом институте на историческом факультете)?
– Как-нибудь доберусь. Но дом я продать не позволю. Здесь прошло моё детство, здесь мои книги и гравюры. Здесь память. Здесь я стал тем, кто я есть.
Тут в наш разговор вступила мама. Как всегда мягко и спокойно, она предложила нам обоим успокоиться и обсудить создавшуюся ситуацию.
– Если мальчик хочет жить в этом доме, пусть живёт. Я сама очень люблю и ценю это место. Мы будем навещать сына по выходным, праздникам и в отпуске. Он уже взрослый. Пусть попробует. А насчёт института, отдай ему свою старую «Волгу», что пылится и ржавеет в гараже. Ты всё равно уже столько лет на ней не ездишь, а ему на первых порах она очень пригодится.
Отец повздыхал, поворчал, но мама налила ему ещё чашку чая, погладила по волосам, поцеловала в щёку, и отец успокоился.
Утром он сказал мне:
– Пошли оформлять дом и машину на тебя, а потом в гараж. Приведём нашего конька в цивильный вид.
Вот так в возрасте 19 лет я стал обладателем старинного дома и капризной, но выносливой машины.
Лист второй.
Поступление в институт и учеба там не решили проблему моей застенчивости и отрешенности от мира. Мне не по душе были многие мои однокурсники, у которых на уме была не учёба, а выпивка, наркотики и беспорядочный секс. Я встречался с ними каждый день, здоровался, перекидывался парой фраз, и на этом наше общение заканчивалось.