Старинный кулон
Шрифт:
Миссис Монрибу пригласила почти весь бомонд Лондона. Как ей это удалось, осталось ее тайной, в которую Алекс так и не удалось проникнуть. А хотелось…
Ожидался приезд знаменитостей. Среди них были Вивьен Вествуд, Мэтью Уильямсон и Джейд Джаггер. Удостоила честью посетить прием даже Аннушка Хемпел, ныне леди Вайнберг. Благодаря миссис Монрибу Алекс удалось побывать в оформленном известным дизайнером отеле «Блейкс» на Роланд-гарден, в частности в его знаменитом белом номере, где все, за исключением зеленых листьев белых роз, оправдывало его название.
Прием у Алекс был организован на самом высоком уровне. Ее старшая тезка предусмотрела
Алекс и миссис Монрибу стояли на середине широкой лестницы, украшенной живыми цветами. За спиной Алекс в вазе виднелись белые розы, а около миссис Монрибу — темно-красные. Обе они служили тем маленьким островком, вокруг которого сходились и расходились вереницы гостей.
Алекс желала и боялась приезда Уайдлера. Несмотря на нанесенную им обиду, она мечтала его увидеть. Ее сердце никак не хотело поступать благоразумно. Уайдлера не было. Алекс уже решила, что он проигнорировал прием, как вдруг заметила его высокую статную фигуру. Сердце ее моментально подпрыгнуло, но тут же камнем полетело в пропасть. Уайдлер был не один. Рядом с ним поднималась высокая брюнетка. Конечно, Грейс. Алекс взглянула на нее и обрадовалась. Кто сказал, что женщина наряжается для мужчины, чтобы его соблазнить и покорить? Нет! Она одевается для другой женщины: для подруги, для соперницы, просто для любой встречающейся на ее пути женской особи. У женщины, даже окруженной толпой поклонников, портится настроение, если она встречает другую, пусть одинокую, но выглядящую лучше. Алекс сравнила себя с Грейс и отдала предпочтение… себе.
Когда Уайдлер приехал на вечеринку, она была в самом разгаре. Его глаза моментально выделили Алекс из всей шумящей и галдящей толпы, и его взгляд моментально приклеился к ней. Она стояла в сногсшибательном платье, которое щедро открывало взору ее соблазнительное тело. Клиффорд моментально вспомнил Алекс в бассейне. Тогда она застеснялась своего чересчур откровенного купальника и пыталась закрыть руками свои прелести от его взгляда. Сейчас она дерзко демонстрировала всем огромное, чуть ли не до живота, декольте и оголенную спину.
Алекс стояла боком, разговаривая с каким-то приехавшим раньше Уайдлера мужчиной. Разрез платья обнажил ее ногу почти до бедра. Клиффорду стало жарко. Алекс подняла руку, и он заметил на ее пальце кольцо, которое он одел на нее в тот памятный вечер их «помолвки». Клиффорда охватили противоречивые чувства: ярость и грусть, гнев и тоска, досада и сожаление о невозвратном, потерянном им навсегда. Он медленно поднимался по лестнице, машинально передвигая ноги, и в его голове созревал коварный план.
— Прелесть! Чудо! — Тихие слова склонившегося перед ней Уайдлера прозвучали для Алекс как резкий выстрел из пистолета.
Даже не умом, а всем существом своим она поняла, что это не комплимент, и вся сжалась, ожидая продолжения.
Клиффорд, легко коснувшись ее руки губами, выпрямился. Она увидела насмешливый блеск его серых, цвета грозового моря, глаз, блуждающую на лице дьявольскую улыбку и после паузы, показавшейся ей бесконечной, услышала:
— Розы… У вас за спиной…
Как Алекс сдержалась и не залепила ему прямо здесь, при всех, пощечину, она так и не поняла. Ее рука, поднявшись, сделала плавное движение и… вытащила цветок из букета.
— «Алекс» от Алекс. Создатель этого сорта, мистер Вейман, — она махнула рукой в сторону плотного мужчины небольшого роста, — говорит, что этот цветок отражает мою
Глаза у Клиффорда моментально сузились, стали злыми, а сам он едва не отшатнулся от преподносимого Алекс с ослепительной улыбкой подарка. Но он моментально взял себя в руки, с легким поклоном взял розу и отдал ее Грейс.
Алекс непроизвольно поджала губы. Да, гола у нее не получилось, но пас она отбила великолепно.
— Рада вас видеть, мистер Уайдлер. Вам будет интересно посмотреть изменившейся дом, который вы прежде так хорошо знали. Хотите, буду вашим гидом? — проворковала Алекс сладким голосом.
Уайдлер не верил своим ушам. Он хотел ее обидеть, унизить, а в результате опять нанесли смертельный удар ему.
— От услуг профессионального дизайнера, жаждущего показать творенье своих рук, вы не откажетесь, не так ли? — пришла на помощь этому красивому мужчине, не знающему, что с судьбой бороться бесполезно, миссис Монрибу.
Уайдлер благодарно согласился. Помещения, которые открылись его взору, только в малой степени походили на те, что он помнил в Кардилайн-хаузе. Миссис Монрибу удалось талантливо соединить старинные вещи с новомодными. Центральный зал, сохранившийся в памяти Клиффорда мрачным и суровым, полностью преобразился. Светлые стены, на которых висели несколько полотен Фрэнсиса Топхэма, создавали впечатление легкости и современности. Весь зал был ярко освещен, буквально залит светом. Уайдлер поднял глаза кверху и обнаружил, что миссис Монрибу сохранила прекрасную старинную лепнину потолка и массивные хрустальные люстры на бронзовых цепях. Изменений было сделано ничтожно мало, но эффект получился потрясающий.
Несмотря на то, что Уайдлеру понравился обновленный дизайн комнат и остроумные реплики сопровождающего его гида, ему хотелось остаться одному. Он постарался избавиться от мило щебечущей миссис Монрибу и от Грейс, которую Уайдлер взял с собой на прием из желания то ли побольней уязвить Алекс, то ли, наоборот, защититься от ее чар и присутствием которой он уже начинал тяготиться. Маневр удался, и Клиффорд в одиночестве направился в малую гостиную, погруженную сейчас в соблазнительный полумрак. Здесь между двух огромных пальм стоял рояль, за которым сидел пианист, и чарующие звуки старинного вальса струились из-под его умелых пальцев. Музыка переносила с современного приема в атмосферу венских гостиных начала девятнадцатого века.
Уайдлер опустился в глубокое кресло. Никто не танцевал, и здесь было спокойно и уединенно. Недалеко от себя он заметил двух женщин, с большим аппетитом уплетающих огромные порции еды, горой лежавшей у них на тарелках.
Видимо, милые дамы решили, что музыка улучшает пищеварение, подумал Клиффорд и уже хотел улыбнуться, но в поле его зрения попал Дик. Тот сидел, как и сам Клиффорд, утонув в кресле, с мрачным задумчивым лицом. Уайдлер не по-христиански возликовал. Плохое настроение соперника подействовало на его израненную душу как бальзам. Они поссорились? Или Алекс захотела выйти замуж, а он не готов взвалить себе на шею ее с детьми? От подобных размышлений теплело на сердце. Уайдлер не мог определить, почему это его так радует, ведь он презирает Алекс, хитрую как змея, которая заползла не только в сердце его покойной бабушки, но и в его собственное. Она свилась там клубком и выпустила свое ядовитое жало, сделав его, Клиффорда, навеки несчастным.