Starkoporn
Шрифт:
Дверь в покои короля незаперта, и Петир останавливается перед ней, чтобы ещё раз оглядеться, прежде чем войти.
Внутри жарко горит камин, и тепло разливается по комнате. Натоплено так, как любит южный лорд. Свечи освещают мягким светом стены, увешенные гобеленами, шкуры, устилающие каменный пол, простую деревянную кровать с ложем высоким и просторным, и обнаженного юношу, стоящего на полу на коленях. Полоска ткани закрывает ему глаза, капельки пота блестят на плечах, и возбужденная плоть торчит задорно и дерзко.
Петир с громким стуком закрывает за собой дверь и запирает её. Мальчик
– Петир?
– зовёт он шёпотом, - Это ты?
Лорд Бейлиш молча проходит в комнату, наливает себе вина, ставит кресло прямо напротив короля и усаживается в него.
– Это ты, Петир?- снова зовёт Джон, но снять повязку и посмотреть не решается.
Петир разглядывает его некоторое время, раздумывая, с чего начать. Отпивает вино мелкими глотками.
– Я ждал тебя, - произносит мальчик. Голос его подрагивает.
Бейлиш усмехается и самым носком сапога осторожно прикасается к торчащему естеству юного короля. Тот сильно вздрагивает, подскакивает на месте и пытается прикрыться руками.
– Убери руки, - тихо говорит Бейлиш, - Я не велел тебе ничего делать. Стой и жди, пока я думаю, как именно мне тебя наказать.
– Можно мне хотя бы поцеловать тебя, Петир?
– мальчик приподнимает повязку на одном глазу и улыбается Петиру радостно и нежно, - Я так ждал тебя…
– Я сказал тебе убрать руки.
– Хорошо — хорошо, я не подглядываю. Что мы будем делать сегодня? Я скучал, Петир. Хочешь, я сделаю, как ты любишь? Или попробуем что-нибудь новое?
Он усаживается на пятки, болтает и улыбается во весь рот. Голышом и с повязкой на глазах выглядит он довольно глупо. Лорд Бейлиш досадливо морщится. Радостная трескотня мальчишки сбивает его с нужного настроя…
– Ты можешь помолчать, Джон? И я кажется велел тебе стоять на коленях, а не сидеть…
– Я и так молчу. Я просто спрашиваю, чего бы ты хотел. Тебя так давно не было… Можно я всё-таки немного посижу? Я жду уже полчаса - устал немного. Думал, ты уже не придёшь. Я рад, что ты всё-таки…
– Я вижу, есть только один способ заткнуть тебя, - говорит Бейлиш с досадой, вставая, расстегивая дублет и развязывая брюки.
Джон улыбается, а Петир подходит к нему и хватает его пятернёй за волосы.
– Открывай, - бросает он коротко, - Нет, убери руки! Не смей меня трогать! И не вздумай опять сделать мне больно. Иначе на этот раз я ударю тебя, Джон Сноу.
Джон, уже было открывший рот, замирает и поднимает лицо к Петиру. Даже повязка на глазах не может скрыть огорчение на его лице.
– Прости меня! Я не хотел тебя бить. Я прооо…
Договорить у него не получается.
– Ты очень болтлив, - сообщает ему Бейлиш, пока юный король оттачивает свои навыки в искусстве ублажения лорда-протектора, - Ты никак не заткнёшься, Джон. И добро бы ты ещё говорил что-то умное! Но ты вечно несёшь чушь и принимаешь дурацкие решения. Не знаю, как твои лорды терпят тебя… Ах! Не смей сжимать зубы! Я предупредил тебя! Всё никак не научишься не разговаривать в такие моменты! Я научу тебя молчать, мой король. Молчать и думать, прежде, чем что-то говорить. Каждый раз, когда тебе приспичит что-нибудь ляпнуть на совете,
Бейлиш за волосы сильно тянет голову юноши назад, двигается резче и сильнее, входит всё глубже, пока мальчик не начинает задыхаться и кашлять.
– Это тебе за то, что опять пытался меня душить. Нравится? За то, что ударил меня, ты получишь позже.
Потом он замолкает и целиком отдается своим ощущениям… Несколько раз юноша пытается ухватиться за его бёдра, но Петир решительно бьёт его по рукам. Без нормальной опоры короля мотает, как тряпичную куклу, и это неким образом доставляет его учителю дополнительное удовольствие. Не найдя применения своим рукам, юноша, наконец, вцепляется в свою плоть, и вскоре к хрипам и булькающим звукам добавляются стоны. Лорд Бейлиш совсем уж собирается пресечь эти вольности, но тут ему становится не до маленького короля…
После того, как всё заканчивается, лорд Петир снова усаживается в кресло, а Джон садится на шкуры у его ног и кладет голову ему на колено.
– Тебе понравилось?
– спрашивает юноша, улыбаясь.
– Ты учишься… - отвечает Бейлиш лениво.
– Можно мне теперь тебя поцеловать?
– После того, что у тебя только что было во рту? Ну уж нет!
– Дурак, - ласково замечает мальчик и целует его в живот, там, где ткань нижней туники немного задралась.
Потом Джон снова кладет голову Петиру на колено и, глядя в потолок, говорит задумчиво.
– Я не как Ренли. Ты не прав. Мне никогда не нравились мальчики. В Ночном Дозоре я был… как ты сейчас. И вообще это случалось со мной редко… А потом была та девушка… Её я любил. По-настоящему. А теперь у меня есть Дени…
– И её ты тоже любишь… - усмехается Бейлиш, - Что тогда ты делаешь со мной?
– Не знаю, - говорит Джон удивленно. Он приподнимает брови и выглядит озадаченным, как-будто сам не раз задавал себе этот вопрос, - Ты… От тебя я с ума схожу. Не знаю, как объяснить… Наваждение какое-то… Ты меня доводишь до бешенства, ты ужасный человек, и после всего, что я от тебе узнал, мне следовало бы просто тебя убить… Но я не могу перестать думать о тебе, все время вижу твоё лицо, эту твою усмешку… Ты пахнешь восхитительно: мятой, воловьей кожей и немного потом. Твой запах сводит меня с ума. Вкус твоей кожи, когда я тебя целую… Ты такой живой. Как-будто в тебе пламя горит. Всё время бьётся внутри. Твой пульс и твоё дыхание - самые красивые звуки. Я всё время тебя хочу, знаешь, не могу насытиться тобой. Закрываю глаза и вижу твои закушенные губы. Не знаю, в чем причина… Я уверен, что люблю Дени, но ты… Ты моё проклятие, Петир. И моё счастье.
– Ты не как Ренли, - лениво тянет Бейлиш — усталость еще чувствуется, все мышцы ещё расслабленны, и говорить не хочется, - Ты гораздо хуже Ренли. Ты совершенно чокнутый. Все вы на Севере чокнутые… Кроме твой сестры.
– Ей повезло, что ты так любишь её, - признаёт Джон, - Ей достанется хороший муж. Не самый благородный, но хороший. Не смотря ни на что… Верный муж. И красивый. И очень умелый. Мне бы очень хотелось испытать на себе хотя бы часть того, что ты готов дать ей…
– Стоит твоему рту освободиться, и ты опять много болтаешь, Джон, - Бейлиш приподнимает бровь.