Starkoporn
Шрифт:
Он опять усмехается. Девочка задумывается. Облизывает губы. Она согласится — слишком уж велик соблазн, слишком сильно она этого хочет. Так сильно, что приходит к нему, ненавистному Мизинцу, чтобы унять своё любовное томление. Быть с предметом своей любви под одной крышей, видеть каждый день и не сметь прикоснуться, знать, что между вами ничего невозможно — Петиру знакомо это чувство. Он знает, насколько мучительным оно может быть. Она согласится, конечно. Но на всякий случай…
– Тебе необязательно соглашаться сейчас, Арья, - Петир говорит мягко, и глядит на неё с сочувствием, - Подумай над этим хорошенько.
Она представляет. Щёки её становятся пунцовыми. Она снова облизывает губы и опускает глаза. Хорошо.
– И что именно мне нужно будет делать?
– спрашивает она еле слышно.
– Никаких кинжалов и борьбы. Действовать нужно предельно осторожно. Я уже объяснил тебе, что Джон отказывается спать с женщинами, кроме королевы Дейнерис. Поэтому ты не сможешь делать с ним то, что делаешь со мной. Ты понимаешь это?
Она смотрит на него завороженно, медленно кивает.
– Что именно я должна буду делать?
– повторяет она севшим голосом.
– Если обычный способ отпадает, остается то, что делают все мужчины: действовать руками…
Снова осторожный кивок.
– … и ртом.
Она замирает. Просто превращается в каменное изваяние. Глядит на него вытаращив глаза и открыв рот. Жалкое зрелище. Кэт была бы в ужасе от такого вопиющего отсутствия хороших манер. Петир долго молча смотрит ей в глаза. Ждёт, пока его слова впитаются в её сознание. Даже забавно видеть её такой потерянной. Маленький дикий волчонок утратил вдруг всю свою самоуверенность.
– Ты понимаешь меня?
– спрашивает Петир.
Она кивает головой. Так и не закрыв рот. Она всё-таки ужасно некрасива, эта девочка.
– Понимаешь теперь, почему мне не очень хочется этого делать? Конечно, в этом нет ничего особенного. Братья Ночного Дозора делают так всё время. Они прибегают к этому вынуждено, сама понимаешь — выбор у них ограничен. Но для меня это всё-таки немного непривычно. Как думаешь, ты сможешь это сделать?
Она наконец закрывает разинутый рот, качает головой отрицательно. Пекло! Неужели же она откажется?
– Я… не умею… - голос у неё сиплый и очень тихий.
Если это единственная причина, то это поправимо.
– Это требует определенного навыка, конечно. Но на самом деле ничего слишком сложного тут нет. Я мог бы тебе объяснить.
Одними объяснениями, разумеется, не обойдешься. Но пока ей этого знать необязательно.
– Если ты согласишься, у нас будет несколько дней подготовиться. Нам нужно, чтобы ты осталась неузнанной, чтобы Джон не заподозрил, что это ты. Ты понимаешь, что он ни за что не захотел бы вовлекать тебя в это? Поэтому мы будем вынуждены пойти на маленькую хитрость…
– Или… - говорит она вдруг спокойно, - Я могла бы убить тебя и забрать твоё лицо.
Петир замирает, смотрит на неё внимательно. Девочка шутит. Слишком она спокойна и невозмутима. Даже если слухи о том, что она обучалась в Чёрно-белом доме правдивы, она не станет его убивать. Во всяком случае не теперь. Пока он ей нужен.
– Мне всегда было интересно, - отвечает он, сощурившись
Она ухмыляется. Дёргает бровями — подумаешь, мол, член! Чего бы посложней!
– Даже если бы ты и получила мой член, ты не знала бы, что с ним делать, - заявляет он решительно.
Она откровенно смеется. Глаза её блестят. Этот разговор её забавляет — она оживляется, ёрзает на кровати.
– Да, конечно, - соглашается Петир, следя за тем, как легкий румянец начинает разгораться на её щеках, - каждый осел знает, как получить удовольствие. Но вот как доставить удовольствие… Это требует умений и знаний, моя милая. И опыта. А всё это заключено у меня в голове. Так что…
– Умений? И опыта?
– спрашивает она насмешливо. Взглядывает на него дерзко, с вызовом.
– Именно так, девочка! Давай, покажу! Раздевайся.
С этими словами Петир встает и, не глядя на неё, проходит к двери, чтобы её запереть. Арья смотрит на него с сомнением. Потом медленно тянет за завязки своего камзола.
Сумерки уже понемногу вкрадываются в комнату, но Бейлиш не спешит зажигать свечей. В темноте это делать гораздо легче.
– Снимай всё, - говорит он. И она удивлённо вскидывает брови и даже, кажется, немного краснеет, - Ложись на спину и раздвинь ноги.
Пока она возится с завязками и пряжками и укладывается на кровать, Петир избавляется от верхней одежды и деловито достает из шкафа заветную склянку с ароматной мазью.
– Ты когда-нибудь трогала себя сама?
– спрашивает он тихо, присаживаясь на кровать рядом с обнажённой девочкой.
Она снова краснеет, смотрит немного испуганно, сводит коленки. Но Петир мягко и решительно раздвигает их снова. Зачерпывает немного мази.
– Вот здесь, - он прикасается к ней осторожно и очень нежно. Просто проводит пальцем сверху, следя за её реакцией.
Она немного вздрагивает и шумно тянет воздух. Петир усиливает нажим, совсем чуть-чуть. Дразнит её, поглаживает, но не более того. Они никогда не играли с ней раньше, кроме, кажется, самого первого раза. Она просто приходила и забиралась к нему в постель, а он просто брал её, даже не заботясь насколько она готова и приятно ли ей. Теперь же он нежен и осторожен, и действительно хочет доставить ей удовольствие. Он ласкает её, пока она не начинает приподнимать бёдра и ловить его пальцы, требуя большего. И Петир ей угождает. Девочка постанывает под его умелыми руками. Никаких брыканий, укусов и ногтей. Петир даже уверен, что она не думает о своем братце в этот момент. Вообще ни о чем не думает… Она закатывает глаза, выгибается и тяжело дышит раскрытым ртом. Тебе кажется, что лучше быть не может, малышка? Петир наклоняется к ней и обхватывает губами её маленький сосок, одновременно погружая в неё сразу два пальца. Она издает странный звук — полу-стон полу-вздох, тонкий и дрожащий, как поскуливание щенка — хватает ртом воздух, бешено бьётся и содрогается от наслаждения. Петир покрывает её грудь и всё тело медленными влажными поцелуями, ласкает губами и языком, ни на секунду не прекращая двигать пальцами. Её стоны становятся всё громче.