Starkoporn
Шрифт:
Петир смотрит мальчику в глаза. Боги, как же это странно и как неправильно, что это он, этот мальчишка говорит ему всё это! Чего бы Петир ни отдал, чтобы услышать что-то подобное от его сестры… И всё же невозможно противиться нежности и любви в глазах юноши. Поэтому Петир осторожно кладет руку ему на щёку и целует его пухлые мягкие губы.
– Ты идиот, Джон Сноу, - говорит он.
– Я знаю, - смеётся Джон.
– Но я не хочу, чтобы это проходило.
– Давно хотел спросить… Почему ты влюбился в меня? Неужели я так хорош, что завоевал твоё сердце единым
– Ты очень хорошо целуешься, это правда, - хихикает юноша.
– Но дело не в этом… Я часто думаю, почему это случилось… Хочешь, расскажу?
– Расскажи.
Джон придвигается ближе, устраивается удобней, закрывает глаза и начинает говорить.
– Это всё очень странно… Только не пугайся! Знаешь, когда меня… Когда я умер… Я ничего не помню. Ничего не было, я ничего не видел. А потом просто пришёл в себя. Но как будто не совсем. Я долго не понимал, что происходит, думал, это от шока, знаешь. Не каждый день ведь возвращаешься из мёртвых. Но потом Берик Дондаррион мне объяснил…
– Этот мошенник? Я на твоём месте не слушал бы его, парень…
– Он умирал шесть раз, и шесть раз Торос из Мира возвращал его к жизни…
– Удобно иметь колдуна-некроманта в приятелях!
– усмехается Бейлиш.
– Это не смешно, Петир. Это… На самом деле, это страшно. Берик сказал мне, что каждый раз возвращаясь назад, он как будто оставлял позади часть себя. Так что под конец он уже плохо помнил, кто он такой на самом деле, и какой он человек. Словно часть тебя умирает навсегда. Или весь ты умираешь, и остаётся только подобие тебя, понимаешь? Я ведь умер. По-настоящему умер, Петир!
Петир едва заметно вздрагивает. Ему становится не по себе. Мальчик выглядит живым, он дышит, кожа у него тёплая, да и член стоит — будь здоров! Но эти страшные раны на его груди и животе… Незаживающие, потемневшие по краям… Кажется, если сунуть туда палец, почувствуешь, как трепыхается его живое сердце. Только кровь не идёт… Петир избегает прикасаться к ним…
– Я тебя пугаю, Петир?
– спрашивает Джон тихо.
Петир берёт себя в руки.
– Да, парень, пугаешь, это точно. Хотя не знаю, что пугает меня больше: то, что я трахаю мертвеца или то, что ты слизываешь с меня собственное семя. И то и другое кажется ужасным.
Джон усмехается.
– Я готов слизывать с тебя всё, что угодно. Потому что именно ты вернул меня к жизни, Петир.
– Я? Мне казалось, это та странная женщина, вся в красном… Как её звали? Признаться, терпеть не могу красных жрецов, но эта была хороша. Я слышал, она даже Станниса Баратеона умудрилась трахнуть, а это, мой милый, настоящий подвиг!
– Нет, это ты, Петир, - Джон не улыбается, смотрит на Бейлиша очень серьёзно, - Я был пустой оболочкой, половиной себя. Я всё помнил про себя, но вот чувства, эмоции — всё было словно где-то далеко, как будто я чувствовал только наполовину, а то и на треть того, что было раньше. До того момента, как поцеловал тебя тогда в крипте…
– С чего, кстати, ты решил это сделать, малыш? Я уже подумал, что ты был тайно влюблён в меня раньше и просто воспользовался
– Нет… Не знаю, почему я это сделал. Просто ты так тяжело дышал…
– Ты душил меня!
– Да… - Джон понижает голос и смотрит на него обжигающим взглядом, - Твои губы были так близко, такие влажные, манящие… И от тебя пахло мятой… Мне захотелось тебя поцеловать. А когда ты ответил мне… Вот тогда все чувства нахлынули на меня разом, и я пропал, Петир Бейлиш. Я не жалею, знаешь. Я счастлив, когда я с тобой. Абсолютно счастлив. Как никогда прежде. И я рад, что узнал тебя, узнал какой ты…
Мальчик опять собирается целоваться, смотрит на него просительно и приближает лицо. Его хлебом не корми — дай поцеловаться. Он любит это даже больше, чем трахаться. Петир вздыхает, высвобождает затекшую руку, сталкивая его со своего плеча.
– Трогательная история, малыш. И очень странная. Постараюсь забыть её как можно скорее.
– Забыть?
– король усаживается рядом, кладет руку ему на грудь. Смотрит озадаченно.
– Вот именно… Забыть! Всё это слишком для меня. Я не знаю, что с этим делать, Джон. Я человек практичный, и все эти живые мертвецы и драконы кажутся мне слишком…
– Понимаю… Хотя драконы, Петир, это действительно нечто!
– Джон улыбается по-мальчишески.
– Верю! Скажи… а эти… раны… Тебе больно?
– вдруг спрашивает Петир.
– Нет, совсем не больно.
– Джон тычет в себя пальцем, - Кожа вокруг онемевшая, но они не болят. Противно только, знаешь…
– Смотрятся жутковато.
– Ужасно! Я понимаю, почему ты не хочешь их больше трогать…
– Больше?
– После той нашей ночи.
– Ааа… Ну да… Надеюсь, ты не обижаешься, малыш?
– Нет. Я никогда на тебя не обижаюсь, Петир. Когда я говорю тебе, что ты моя жизнь и моё счастье, я имею это в виду буквально. Я не могу на тебя обижаться.
– Единственное, что я понял, парень, это что ты ещё более странный, чем я думал.- Петир поднимается с подушек и потягивается, - Мне пора идти, меня жена ждёт.
Джон выглядит очень огорченным.
– Ты не можешь остаться ещё?
– Уже поздно.
– Еще чуть-чуть, Петир. Ещё полчасика?
– Не знаю, милый…
Он на самом деле не знает, ждёт ли его жена. Хочет ли его возвращения или напротив, страшится этого. Что, если она не спит, а так и сидит забившись в угол, с ужасом прислушиваясь к его шагам? Что, если она тоже ушла, сбежала в свою прежнюю комнату, и теперь их покои пусты и холодны, как и их супружеская жизнь? Петир не знает, что было бы хуже…
– Не знаю, милый. Я и так задержался у тебя.
– Я ведь обещал, что вылижу тебя, - говорит мальчик значительно.
– Хороший аргумент, но…
– Языком, Петир. Везде, где хочешь. С головы, до кончиков пальцев. Останешься? Я помню, как ты учил меня ласкать тебя языком впереди и сзади. Я сделаю, хочешь?
– Ты умеешь убеждать, мальчик.
Джон радостно улыбается, наклоняется и проводит острым влажным кончиком языка по губе Петира.
– Ты совершенно меня развратил…- бормочет тот.