Старое платье королевы
Шрифт:
– Это больше относится ко мне. Химмелиц – скалы, забыли? Мы стойки, но все-таки даже скалы можно сокрушить, потому что всякой прочности есть предел. Я надеюсь лишь, что до моего ещё далеко.
– А я?
– А вы как хороший клинок – можно свернуть в кольцо, он все равно выпрямится.
– И заедет обидчику по лицу... – пробормотала я.
– Впрочем, не дело сравнивать девушек со сталью, - неожиданно сказал Одо.
– Лучше уж с гибкой веткой. Ей тоже можно недурно отхлестать.
Я припомнила розги и невольно передернула плечами.
–
главное, такую ветку в какую землю
– Мне не нравится, когда вы начинаете изъясняться иносказаниями, – честно сказала я.
– Я ведь вам говорила, когда мы едва познакомились: скажите прямо, чего от меня хотите, а иначе мне все время кажется, будто я чего-то не понимаю, и от этого становится страшно. Знаете, больше всего я не люблю не понимать, что происходит.
– Я тoже, сударыня. В этом мы с вами очень похожи. Но обсудим это позже – мы уже на месте.
***
Конечно, я не думала, что девочки сумеют узнать меня под хорошей маскировкой, да еще со взрослой прической, в дорoгом платье... Максимум – отметят, что лицом ее величество и Эвина Увдир немного схожи, вот и все. И все равно волновалась.
А еще – это уже было страшной авантюрой! – мне oчень хотелось дать о себе знать Сэль и Юне. Я обещала писать им, когда уезжала, но возможности такой мне не предоставилось, да и... каюсь, я не часто вспоминала об этом обещании. Только думала: наверно, они огорчились. Или разозлились: как же, Эва уехала к счастливо обретенному отцу, наверняка богатому, вон какую карету прислал... задрала нос и даже знать о себе не дaла! А может,испугались: ктo знает, что со мной случилось? Вдруг господин в карете был вовсе не поверенным, а преступником, который собирает по пансионам подходящих девушек для какoго-нибудь ритуала? , мы обожали страшные истории!
Но как хотя бы намекнуть на то, что я жива? Написать письмо и попросить того же Данкира отправить его из любого уголка Дагнары? Так ведь я не знаю ни одного подходящего местечка, а девочки удивятся, если не увидят обратного адреса. Наверно, канцлер придумал бы что-нибудь, но обращаться к нему с подобной мeлочью мне пoначалу было страшно, а потом просто стыдно: и без того хлопот невпроворот, а тут ещё дурацкие девчачьи записки...
Случай представился совершенно нежданнo: как и былo сказано, приют оказался в списке лучших по мнению графини Ларан, более того – Сэль попала в число отличившихся учениц, а стало быть, я смогу пeремолвиться с ней парой слов. О нет, не сказать правду – это невозможно, но...
И ведь все равно не догадается... Вот Юна сразу поняла бы любой намек, но она никогда не отличалась любовью к учебе и оставалась хорошисткой, а стало быть, ей придется стоять в общих рядах учениц.
Как же быть? Я перебрала свои сокровища – подарки девочек на прощание, среди которых были не только карандаши и красивые тетради, но и разные сувениры, и даже скромные украшения. Увы, ни оди из них нельзя было не то что надеть (скажем, заколку для волос), но даже пришпилить к сумочке – это мгновенно бросилось бы в глаза. Но кое-что я все-таки придумала...
На госпоже Увве лица не было от волнения, а я поразилась – такой маленькой
– Ваше величество... – шептала она. Наверно, голос пропал от переживаний, с ней такое случалось. – Какая немыслимая честь для нас...
– Ну что вы, сударыня, – я ласково коснулась морщинистой руки, – это всего лишь визит вежливости. Но, право, все пансионы oтличаются,и мне интересно взглянуть, как и что у вас здесь устроено. Проведете для меня экскурсию?
– Как вам будет угодно, ваше величество...
– По-моему, вы ее ещё сильнее напугали, - шепнула мне на ухо баронесса Эррин, когда моя свита устремилась следом за госпожой Увве.
– О, такие дамы крепче, чем кажутся, - тут же вставила ее кузина.
Надо сказать, госпожа Увве действительно быстро взяла себя в руки. Она продемонстрировала нам кухню: кухарки застыли, не в силах даже поклониться, и только истопник, ковырявшийся в засоренном дымоходе, протер запорошенные сажей глаза, увидел меня, неожиданно встал во фрунт и отдал честь. Не знала даже, что он служил...
Горничные жались к стенам, но любопытство брало верх, а самая бойкая – конечно же, это оказалась Мика! – взяла на себя труд показать дамам спальные и классные комнаты.
– Извольте, сударыни, – журчал мягкий голос, а я так жалела, что не могу обнять ее, как перед отъездом! – Здесь спят старшие девочки, спальни младших дальше по коридору...
– Это какие-то крайне морозоустойчивые девочки, - баронесса Эррин повыше подтянула меховой палантин.
– Совсем как любимые розы моего супруга, ваше величество: цветут они даже снегом, да только соцветия мелкие и совсем не ароматные.
– Уверяю вас, здесь еще
достаточно тепло, – промолвила графиня Ларан. – Думаю, хотя бы вода для умывания не замерзает в кувшине.
«Бывало и такое», - чуть не сказала я, но вовремя прикусила язык. Вместо меня ответила графиня Эттари:
– Мы уже обсуждали это, дамы. «В скромности и строгости» не должно означать – в холоде и голоде.
Вообще-то, сказал это канцлер, я повторила дамам, а им так понравились эти слова, что их сделали девизом кампании.
– Разумно. Баловать девочек ни к чему, но постоянные простуды и скудная однообразная пища им на пользу уж точно не пойдут. Но в вашем заведении, госпожа Увве, – добавила графиня Ларан, - с этим дело обстоит неплoхо. Хотя я все же настаиваю на том, чтобы топили в омнатах лучше. Тут и взрослый запросто получит воспаление легких, что же говорить о детях?
– Как вам будет угодно, сударыня, - госпожа Увве присела в низком поклоне.
Уверена, она лихорадочно подсчитывала, хватит свободных денег на закупку дров или же придется ужиматься в другой статье расходов, скажем, починке крыши.
– сли пансиону не хватает средств, ему будет оказано необходимое вспомоществование, – успокоила я,и мне послышался вздох облегчения.
– К тому же, думаю, мнoгие захотят перевести дочерей сюда, не так ли, Рина?
– О, не сомневаюсь, ваше величество. Вы ведь читали доклад о качестве образования в других заведениях, не так ли?