Старославянский язык

Городилова Людмила Михайловна

Специально замедляюсь по дороге на кухню. Думаю даже подняться в свою старую спальню, побыть там – немного отдохнуть, но это будет неправильно. Во мне нуждается мама. Поэтому я иду к ней.

Провожу дома время до самого вечера. Чувствую себя истощенной. Мама понемногу успокаивается. Начинает верить в лучшее. Из нашего дома уезжают люди. Он постепенно пустеет.

Когда папа провожает последнего из своих друзей, мы с мамой стоим в дверном проеме ведущем из кухни в холл. Она даже улыбается. Это разливается бальзамом

по моей душе. Я тоже хочу верить, что обойдется. Помогу маме с посудой и закажу такси.

Разворачиваюсь, но вернуться на кухню не успеваю. Мама уходит, а меня тормозит негромкое:

– Дочка, постой…

Оборачиваюсь и встречаюсь с папой взглядами. Вот так прямо – впервые за много-много дней и месяцев.

Вроде бы есть, о чем переживать, а мое сердце на это всё равно реагирует. Отвыкла. Волнуюсь.

Он выглядит старше и сильно уставшим. В горле застревает вопрос: верит ли он в благоприятный исход? Не могу заставить себя спросить.

Еще вчера не подумала бы о такой возможности, а сегодня с губ само рвется:

– Как ты?

Отец хмурится сильнее. Кивает. Я гашу порыв шагнуть навстречу и обнять. Мы встречаемся глазами. Я краснею. Не знаю, уловил ли он мой порыв. Но с ним куда сложнее, чем с мамой. Стена по-прежнему стоит между нами. Хотя и с ней не всё так просто.

Я буду думать всю ночь. Опять не усну. О Бекире. О родных.

– Ничего. Спасибо.

Отец очень немногословен. А я даже не знаю, как выудить из него побольше информации. И нужно ли это делать?

– А Бекир? – взгляд папы поднимается над моим плечом. Он проверяет, подслушивает ли мама. Бережет ее.

Потом возвращается ко мне.

Показывает рукой – так себе.

Сердце обливается кровью, но я закусываю губу и просто киваю. Сама напросилась, Айка. Сама.

– Ты не останешься? – папа кивает на лестницу, ведущую на второй этаж.

А я решительно перевожу голову из стороны в сторону.

Нет, я хочу домой. В свой новый настоящий дом. Передохнуть. Мне слишком.

Он почти не настаивает.

– Мама была бы рада… – А ты?

– Если нужно, я завтра приеду.

– Приедь.

Стоим в прихожей и молчим. Я слышу звон посуды за спиной и вздрагиваю от громкого маминого:

– Кызым, а ты-то ела? Я сейчас сделаю что-то…

– Не надо, мам. Не надо. Я уезжаю уже.

Оглядываюсь в поисках телефона. Не помню, где его оставила. То ли на кухне, то ли в кресле… По карманам бью…

– Дочка… – Пока снова не застываю и не смотрю на папу. Он в ответ. – За тобой муж заедет?

– Нет. Я на такси.

Закрывает глаза, кивает.

Моя тревога снова разрастается до размеров дома, а то и города. Я мысленно прошу папу, чтобы на этом он остановился. Но он принимает другое решение.

–

Он ничего тебе не говорил? – Вопрос обрушивает на голову потолок. Пульс частит. Внутри я взрываюсь, а внешне остаюсь прежней.

Нервно улыбаюсь, передергиваю плечами.

– А что он должен был мне говорить?

– Про брата. Ничего? – Я вижу, что отцу сложно выталкивать из себя слова. Мне тоже. Чувствую, что происходящее сейчас – неправильно.

– Это разговоры мужчин…

Вспоминаю истину из прошлой жизни. Вижу, что взгляд папы вспыхивает и гаснет. Он хотел услышать что-то другое. Только что? Айдар мне правда ничего не сказал. А я не знаю, что могу спросить, чтобы и помочь, и никому не навредить.

Папа справляется с собой. Моргает и снова смотрит спокойно. Кивает.

– Ты права. Это разговоры мужчин.

Отворачивается и движется в сторону своего кабинета. Кажется, нет смысла прощаться. Он меня уже не услышит.

Глава 37

Глава 37

Айлин

Домой я приезжаю немного раньше Айдара. Успеваю снять плащ, помыть руки и заварить себе чай. Грею о чашку руки, сидя за столом в нашей кухне.

На душе мне странно. Ворочается. Теперь я знаю, откуда взялись ощущения прошлой ночью, но это не делает легче.

Для меня Бекир – это пример. Я знаю его как честного, умного, достойного парня. Настоящего старшего брата. Он всегда был готов меня защитить. Он шел праведной дорогой. Да, вспыльчивый. Да, резкий. Да, не идеальный. Но мы все не идеальные. А в то, что он мог сделать что-то ужасное, я просто не верю.

Какие наркотики, о Аллах? Ну откуда? Он же совсем другой. Он ходит в мечеть. Он юрист. Он не натворил бы того, что не одобрил бы наш отец.

С каждой секундой моя уверенность в том, что происходит огромное недоразумение, которое непременно разрешится уже завтра, растет.

Потом я слышу гул ворот. В наш двор заезжает машина Айдара.

Соскакиваю с барного стула и иду в коридор.

Муж открывает дверь, видит меня и хмурится. Я тут же ступаю навстречу, поднимаюсь на носочки и прижимаюсь к прохладным губам. Любимые руки обнимают в ответ, я тоже еду по плечам к шее.

Целую раз. За ним – второй и третий. Четвертый получается длинным, но в нем ноль секса. Мы просто стоим, прижавшись друг к другу губами. Мне кажется, сверяем чувства. Я остаюсь довольна своим результатом. Надеюсь, Айдар своим тоже.

Опускаюсь на пятки и ступаю назад. Дальше слежу, как муж снимает верхнюю одежду и обувь.

– Привет, – в ответ на мое запоздалое приветствие он улыбается очень коротко. Смотрит не столько на меня, сколько на предметы вокруг.

Так, ладно. Чувства мы сверили, а вот мысли – нет. Тревожно.