Старость не радость, или замуж не напасть
Шрифт:
— Для чего? — эхом повторила я.
— Для того чтобы ты все испортила, — припечатал он. — Ты всегда соответствовала моим жестким требованиям к женщинам. Принцип трех «П», помнишь? Но сегодня ты показала, что не соответствуешь моему золотому стандарту.
По моей щеке медленно скатилась слеза. Ну все, прощай, колечко с бриллиантиком! Не бывать свадебке.
— Но, Ядвига, я человек благородный, — продолжил он, вселяя в меня надежду.
«Потому обязан на тебе жениться», — мозг услужливо подсказал завершение его фразы.
— Потому не могу отпустить тебя без прощального подарка, — он сделал знак официанту и тот
— Это шампанское, — пояснил мой теперь уже бывший жених.
А то я, дура, не вижу. Ну ладно с паршивой овцы хоть шерсти клок. Долгие месяцы окучивания, и что в итоге? Бокал игристого? Я истерически рассмеялась, схватила бокал и выглушила его залпом. Слишком поздно я почувствовала что-то твердое — в момент, когда оно застряло в горле, мешая вдохнуть. Твою мать, никак колечко с бриллиантом!
Безуспешно я пыталась хоть куда-то протолкнуть его. Ни выходить, ни продвигаться дальше кольцо не собиралось. Воздуха не хватало. Я рухнула на пол, стянув на себя скатерть со всей сервировкой. Кто-то испуганно кричал:
— Врача! Врача!
А меня накрыла темнота.
Очнувшись, я поняла, что лежу на чем-то жестком. Мои руки до сих пор царапали шею. В горле неприятно саднило. Кто-то перьями или пуховкой осторожно водил под моим носом, стараясь привести меня в чувство. Я громко чихнула и открыла глаза. Оказалось, что это никакая не пуховка, а кошачий хвост, прилагавшийся к черному коту, поразительно похожему на того, что сегодня бросился мне под ноги.
Было бы логично, если бы я очнулась в ресторане рядом с одумавшимся Костенькой или в больничной палате. Но нет. Я лежала на полу в странной комнате. Явно нежилой. Она походила на сарай, в который стащили весь хлам, доставшийся в наследство от родственницы, жившей во времена царя Гороха. Догадка про сарай была бы всем хороша, если бы не большая русская печь, занимающая чуть меньше половины пространства. Значит, это какой-то заброшенный деревенский домик, куда, судя по ковру пыли на полу и густой паутине, давно никто не заглядывал. Паутина серыми клочьями свисала с низкого потолка, оплетала и бревенчатые стены, и самодельную мебель, и закопченные чугунки. Вся обстановка выглядела пугающей. Никак Петрович меня сюда в наказание привез. Кто знает, на что способны разозленные магнаты.
В неверии я протерла глаза ладонью и вскрикнула, взглянув на руку. Рука принадлежала старухе. Сморщенную желтую кожу покрывали частые коричневые пятна. Костлявые, узловатые пальцы венчались длинными черными ногтями, больше похожими на когти.
Я вскочила. Длинная юбка из мешковины мазнула по полу, поднимая столб пыли. В ужасе я задрала подол. Сухонькие ножки, обутые в какие-то доисторические плетеные тапки, на мои стройные ровные ноги походили мало. Заглянув в широкий вырез линялой рубахи, я взвыла не своим голосом. Моя грудь, высокая и полная, вызывавшая бурю восторгов у мужчин, превратилась в сморщенные мешочки, активно стремящиеся к встрече с пупком.
Зеркало. Зеркало. Нужно найти зеркало. Пока я металась по комнатке, вздымая облака пыли, зеркало преспокойно висело на стене. Наконец, заметив его, я с опаской подошла ближе. Стерев ладонью пыль с зеркальной поверхности, я
Такой отвратительной старухи я не видела никогда в жизни. Я бы дала ей сто лет как минимум. На изрезанном глубокими морщинами лице выделялся огромный крючковатый нос. Возле ноздри жирной мухой сидела бородавка. Маленькие глазки зыркали из-под сросшихся кустистых бровей. Седые волосы свисали нечесаными лохмами. Я прикрыла рот рукой, и старуха тут же повторила мой жест. Страшная мысль кувалдой оглушила меня — этой старухой была я.
— Добро пожаловать домой, Ядвига Ильинична! — говоривший гнусавил и растягивал гласные.
Я повернулась на голос и увидела только черного кота. Его рот открывался и закрывался синхронно словам.
Говорящий кот. В глазах снова потемнело. И твердый пол радушно поймал мое тело.
Глава 2
Это всё страшный сон! Иного объяснения я найти не могла. Сарай, старуха в зеркале, коты говорящие! Чепуха сплошная. Вот сейчас полежу немного, отдохну, а проснусь уже дома, в теплой постели, и свидание с Константином Петровичем будет ждать меня впереди. Оно ведь тоже частью сна было? Не могла же я в самом деле кольцом подавиться!
— Могла и подавилась, — известил голос кота, — так оно и происходит. Одна душа отлетает, и чтобы в тело усопшего другую вселить, нужно такую же отлетающую найти.
Я, что, вслух говорила? Точно! И ведь голос-то какой скрипучий, словно рассохшаяся дверь, совсем на мой не похож.
— Уйди, противный, или ущипни меня, если помочь хочешь.
— Как же это я тебя лапками ущипну? — удивился кот. — Я только лицо расцарапать могу, хочешь?
— Нет!
— Тогда вставай, нечего на студеном полу лежать, неровен час, хворь какую подхватишь, и мне новую душу искать придется.
Я открыла глаза, окружение так и не изменилось. Напротив, как будто реальнее стало. Я вдруг поняла, что пол ужасно грязный, и сквозняк холодный до костей пробирает. Суставы ноют! Я действительно старуха! И виноват во всем он — наглая черная рожа с большими зелёными глазами! Душу ему новую искать придется, вот значит как?!
— Так это ты нашаманил, швабра пуховая?! А ну иди сюда, сейчас из тебя сфинкса делать будем!
Я попыталась подскочить и схватить негодяя за хвост, но старческое тело не позволяло столь сложных маневров, поэтому получилось лишь перевалиться набок, встать на четвереньки и поползти за котом на карачках. Черный мерзавец был в разы шустрее, и к тому времени как я поднялась, взметнулся на печку. Жаль, что не растопленную! Я заметила в куче хлама метлу. То что надо!
— Ты что творишь?! — взвыл кот. — Я вымирающий вид!
— Верни меня домой и сразу вымирать перестанешь!
— Никак нельзя, Ядвига Ильинична, — ядовито прошипели в ответ уже из-под кровати, — твоё тело там закопать уже успели!
— Врёшь ты всё!
— Не вру, или ты думаешь, что магия по щелчку творится?! Лучше бы спасибо сказала за то, что червей собой кормить не пришлось!
— За что спасибо, за это?! — я ткнула скрюченным пальцем в свои обвисшие достоинства. — Ты мне зубы не заговаривай! Я старуха! Старуха!