Старосветские убийцы
Шрифт:
У Веригина задрожали руки:
— Где мой Николай?
Тучин что-то промычал — членораздельно говорить ему мешал кляп.
— Зачем рот заткнули? — спросил Растоцкого Федор Максимович.
— Орал, бранными словами обзывался, — пожаловался помещик.
— Вытащить кляп! — приказал исправникам Киросиров.
Пока Степан выполнял приказ, несчастный генерал обезумел от горя.
— Где Николай? — закричал он не своим голосом и схватил Тучина за отвороты сюртука.
— Да спит ваш Николай, храпит
— Спит? — обрадовался и тут же расстроился генерал: — Спит на боевом посту?
— Последовал примеру начальника, — поддел Веригина юноша. — Вы, ваше высокопревосходительство, накушаться изволили, а после на боковую пожелали. Коля решил не отставать!
Веригин густо покраснел, а потом заорал на весь дом:
— Под трибунал Николая! В солдаты на Кавказ! На каторгу!
Тучин, представив адъютанта в кандалах, неожиданно признался:
— Не виноват он, я ему сонного зелья плеснул. — И тут же пожалел о сказанном. Дубины у генерала, к счастью, не было, поэтому он врезал Саше просто кулаком.
— Ах ты разбойник! — Павел Павлович размахнулся снова, но на его руке повис Тоннер.
— Хватит! — взмолился Илья Андреевич и задал Тучину вопрос: — Где вы взяли зелье?
Не давала доктору покоя микстурка Глазьева. Склянка в халате князя, склянка у Тучина в комнате… Откуда?
— Я солгал. Не пуста была склянка в комоде! Половинка оставалась. Николай меня по-хорошему не отпускал, вот я его и угостил.
Генерал обеспокоенно поинтересовался у Тоннера:
— Жив останется?
— Останется, Анна Михайловна несколько ведер выпила, и то жива.
— Зачем вы в дом Растоцких проникли? — спросил Терлецкий.
— Вы, Федор Максимович, на каторгу хотите? — неожиданно спросил Тучин.
— Нет!
— Я тоже! Но мне никто не верит, все как сговорились! Я не мог застрелить Шулявского — все утро у озера стоял, Машу ждал. Если сумею это доказать, вы от меня отстанете! Так? Так! — ответил сам себе Тучин. — Но Маша соврала, сказала генералу, что свидания не назначала.
— Оставьте мою дочь в покое, негодяй! — возмутился Растоцкий. — Не смейте на нее клеветать!
Господа потупились и не заметили появления самой Маши Растоцкой.
— Тучин не лжет, — громко сказала она. Ее костюм для верховой езды промок, волосы растрепались. Горящие глаза, хлыст в руке, решительный вид девушки взволновали Тоннера.
— Да, я назначала ему свидание рано утром, — подтвердила Маша.
— Доченька, как ты сюда попала? — спросил Растоцкий.
— Связала простыни, выбралась из окна, запрягла Зорьку…
— Но зачем? — чуть не рыдая, спросил отец. — Разве ты не понимаешь, что честь свою губишь?
— Тучин, хоть и мерзавец, но говорит правду, я приехала это подтвердить. Надеюсь, обвинения в убийстве с него
Еще раз восхитился Тоннер Машей. Такая жена не предаст, не покинет в трудный момент, наоборот, поддержит, плечо подставит.
— Свидание состоялось? — осведомился Терлецкий.
— Нет, сестра проболталась, и родители меня заперли.
— А за что вы меня мерзавцем назвали? — спросил уязвленный Тучин.
— За что?! — подскочила к нему Маша. — Не понимаете?!
Тучин отрицательно повертел головой.
— Это тебе за первый рисунок! — Маша влепила пощечину правой рукой. — Это за второй! — В левой она держала хлыст и не раздумывая пустила его в дело.
Генерал раскрыл рот — вот вам и современные девицы! «О времена, о нравы!»
А Тоннер был в восторге. Тихие, кроткие женщины ему никогда не нравились. Может, посвататься? Тучин вроде как отставку получил.
У Саши потекла из носа кровь; это охладило Машин пыл. Отец нежно обнял ее. Девушка расплакалась, и таким женственным, таким милым показался Тоннеру мгновенный переход от ярости к слезам, что ему неудержимо захотелось самому обнять ее и утешить.
— Машенька! Не плачь, заюшка моя! Скажи, миленькая, что за рисуночки? — спросил Андрей Петрович.
Девушка не ответила, только сильнее разрыдалась, уткнувшись в плечо отца.
Рухнов краем глаза заметил Митю. Молодой человек осторожно продвигался вглубь комнаты, а точнее — к двери, ведущей в покои князя. Одежда на юноше была сухая, значит, успел переодеться. Да и волосы не мокрые. Может, у камина высушил?
— Марья Андреевна, покажите-ка, пожалуйста, рисуночки! Любопытно взглянуть! — попросил Терлецкий.
Маша закусила губу.
— У меня с собой нет!
— Обманывать изволите? — Федор Максимович по глазам понял, что девица лукавит. — Вы не беспокойтесь, Мария Андреевна! Никто не увидит. Только я!
Маша отдала Федору Максимовичу три сложенных листка. Денис не сомневался — те самые, недостающие в альбоме. Терлецкий, рассмотрев их внимательно, спросил у девушки:
— Как они к вам попали?
— Кто-то из слуг Северских принес в запечатанном конверте в нашу усадьбу. Велено было передать лично мне.
К Федору Максимовичу подскочил Тучин и из-за плеча взглянул на рисунки.
— Что я говорил? — закричал Саша. — Это Данила вырвал! Он с местной девкой спутался, та и отнесла.
— Александр Владимирович! Ну, сколько можно? Кончайте водевиль! — всплеснул руками Терлецкий. — Слуга, месть! Придумали бы что-нибудь новенькое! Следствие сбить с толку пытаетесь? Маша на свидание не приходила, так?
— Так.
— Значит, как говорят французы, алиби не имеете.
— Нет, имею! Когда рано утром спускался, — Тучин указал на лестницу, соединявшую трофейную со вторым этажом, — кто-то здесь спал.