Старшая ветвь
Шрифт:
Зотов сухо усмехнулся.
— А вот себе вы добавили хлопот. Да и нашему менталисту теперь придется с вами повозиться. Или не желаете тратить время понапрасну и хотите осыпаться пеплом? Тогда извольте поторопиться, у меня не так много времени. Служу империи, знаете ли.
Стригалов побледнел и молчал, он не сводил взгляд с Зотова.
— Вижу, умирать за свои идеалы вы не намерены, — усмехнулся Никита Михайлович. — В чем-то вы правы, господин Стригалов. Это будет довольно-таки бессмысленная смерть.
Зотов взмахнул документом, который
— Знаете, я обязательно прочту вашу работу, как только у меня найдется немного свободного времени. Если ваш труд покажется мне интересным, то я доложу о нем его величеству. Вы хотите услышать мнение императора?
Стригалов крепко сжал губы.
— Вижу, хотите, — удовлетворенно кивнул Зотов. — Тогда не тратьте мое время и полезайте в сундук, который заботливо приготовил для вас Александр Васильевич. Мы с вами поедем в Управление тайной службы. Уютная отдельная камера вас уже заждалась.
— Я, пожалуй, прокачусь в кузове, — решил Никита Михайлович, когда мы вышли на улицу. — Сам присмотрю за нашим арестантом. А вас прошу сесть за руль, Александр Васильевич.
Сотрудники Тайной службы грузили в фургон сундук, внутри которого уютно устроился темный маг Стригалов.
Зотов покачал головой.
— Должно быть, для него это унизительно — с такими-то амбициями ехать в тюрьму, скрючившись в обыкновенном сундуке.
— Сундук не совсем обыкновенный, — с улыбкой возразил я. — Сева трудился над ним всю ночь. К тому же, внутри довольно просторно. Я не хотел доставлять нашему пленнику ненужные мучения.
— Да, я тоже иногда поражаюсь вашему человеколюбию, Александр Васильевич, — расхохотался Зотов.
Глава 23
— Суровая? — удивился я, глядя в документы Прасковьи Ивановны.
Утро началось с того, что я официально принял Прасковью Ивановну на должность моей кухарки. Женщина настояла на том, чтобы я взглянул на ее документы. Мне-то было вполне достаточно рекомендации собственного дома.
Но, чтобы не обижать Прасковью Ивановну, я принял ее бумаги, в которых обнаружил удивительный факт.
— Прасковья Ивановна Суровая, — с улыбкой повторил я.
— Это по мужу ваше сиятельство, — застенчиво объяснила женщина. — В девичестве-то я Добрякова, а мужа моего звали Антон Павлович Суровый.
— И как подходила ему эта фамилия? — полюбопытствовал я.
— Еще как подходила, ваше сиятельство, — призналась Прасковья Ивановна. — Он улыбался-то реже, чем в году праздников бывало. Добрый был, это верно, а виду не показывал.
— Что ж, Прасковья Ивановна, — сказал я, возвращая женщине бумаги. — Вы приняты кухаркой, и поэтому я сегодня очень рассчитываю на завтрак.
— Хотите, я блинчиков испеку, ваше сиятельство? — предложила Прасковья Ивановна.
— Очень хочу, — кивнул я, — особенно если блинчики будут со сметаной.
В ожидании завтрака я вышел на
Но затем я услышал в саду неразборчивые голоса и лениво заинтересовался происходящим.
Кажется, кто-то приехал именно ко мне, а еще через минуту раздался истошный вопль Игната:
— Ваше сиятельство! К вам посыльный от его величества с конвертом.
Вот тут-то мне решительно стало интересно, что происходит.
Конверт мне вручил сам Игнат, и я одобрительно кивнул. Без моего разрешения старик не впустил в дом даже посыльного от самого императора. Оставил бедолагу ждать ответа у ворот.
Распечатав конверт, я обнаружил внутри небольшой лист плотной бумаги с золотым оттиском императорской короны в правом верхнем углу. На листе было написано:
«Его сиятельство графу Александру Васильевичу Воронцову. Прошу вас незамедлительно прибыть во дворец для важного разговора»
Ниже стояла хорошо узнаваемая подпись императора.
Я удивленно поднял брови. Приглашение во дворец, да еще и внезапное? Утро с каждой минутой становилось все интереснее.
Разумеется, я мог бы послать его величеству зов и вежливо спросить, зачем я так срочно ему понадобился. Возможно, император ожидал, что именно так я и поступлю.
Но, секунду подумав, я решил не беспокоить его величество по пустякам.
А зачем? Приеду во дворец и узнаю все на месте.
Так что я неторопливо допил кофе, а затем надел подходящий к случаю костюм. Мельком взглянул на себя в зеркало и остался доволен, после чего вышел в сад, предварительно успокоив Игната:
— Вернусь к обеду или к ужину. На всякий случай оставьте мне блинчиков.
Перед воротами особняка стоял роскошный белоснежный мобиль. Размерами он больше напоминал океанский лайнер. Тонированные стекла сверкали на солнце, а на широких дверях мобиля красовались золотые эмблемы в виде императорской короны, точно такие же, как на бланке из конверта.
На капоте я разглядел крошечную золотую фигурку ворона и довольно улыбнулся. Мобиль был изготовлен в мастерских нашего рода.
К роскошному мобилю прилагался водитель в черном фраке и белых перчатках. Честно говоря, он выглядел куда представительнее, чем я.
С почтительным поклоном водитель открыл передо мной заднюю дверь. Я опустился на сиденье, которое своей мягкостью напоминало пуховую перину. Мобиль тронулся так плавно, что я этого даже не заметил.
Мимо неторопливо проплывали улицы столицы. Каким-то волшебным образом они освобождались от транспорта именно в ту минуту, когда мы проезжали по ним, так что мобиль ни разу не притормозил ни на одном из перекрестков. Наверное, это была какая-то дворцовая магия самого высшего ранга.