Старшая жена. Любовь после измены
Шрифт:
– Карантин, - хрипло отвечает муж. – Из-за ковида начался карантин. Все засели по домам, мы ушли на удаленку, самолеты не летали, рестораны не работали.
– Но ты выезжал. У тебя же был пропуск на проезд по всему городу, и ты каждый день выезжал*, - с ужасом говорю я.
– Да, мне сделали пропуск, потому что у нас заправки. И я ездил на проверки каждый день и заезжал в офис.
– А после офиса ехал к ней…- заканчиваю за него предложение.
Он кивает и краснеет так густо, что мне и смешно, и грустно, и противно.
– Понятно. Ты снял ей
Молчит. К горлу подступает тошнота, потому что только что я пересказала их обычные будни во время карантина. Просто не могу поверить: как же я не догадалась, как не услышала чужеродный запах, не уловила изменений в поведении? Наверное, потому что очень ему доверяла. С тех самых пор, когда впервые встретила.
– Что дальше? – бесцветно спрашиваю я. – Она забеременела, а ты уже не смог ее бросить?
– Да. Этот ребенок был частью меня, моей кровью. Она ходила в частную клинику. Я нигде не светился. И рожала она там же.
– Да вы просто мастера конспирации. Браво! – я презрительно поаплодировала.
– Чья идея была назвать его Тамерланом?
– Томирис оформила свидетельство через «Электронное правительство». То, что его зовут также, как нашего сына – случайность.
– Хорошо, дурачок, продолжай так думать, - горько усмехаюсь я.
– Когда она вдруг решила, что может называть тебя твоей младшей женой?
Он отходит к окну и упирается кулаками в подоконник. Долго молчим в этой звенящей тишине. Воздух становится таким плотным и липким, что мне трудно дышать. Сердце обливается кровью.
– Мы это не обсуждали, - говорит он, смотря в окно. Я же стою, как статуя, за его спиной.
– Но в какой-то момент Томирис стала говорить, что она – моя токал. Мы уже почти жили как семья. Я, она и наш сын. И я знал, что некоторые наши друзья живут также, и их жены обо всем знают.
– На кого оформлен таунхауз, где они живут? Надеюсь, ты не совсем дурак, и не сделал ее собственницей?
– Я оформил его на Самиру.
– Твоя сестра знает о твоей токалке? – ужасаюсь я, ведь у нас с Самирой хорошие отношения.
– Нет. Я сказал ей, что это временно, и что хочу оформить на Анель.
– Черт бы тебя побрал. Ты и дочь приплел сюда! Но спасибо хоть ума хватило, не вводить свою шлюху в наши финансовые дела. Когда сняли ковидные ограничения, вы с ней летали вместе куда-нибудь?
– Да.
– Командировка в Арабские Эмираты? – меня пронзает страшная догадка.
Кивает и снова молчит.
– Ты мне противен, - выплевывая каждое слово, будто это яд. – Ты перечеркнул семнадцать лет счастливого брака, все клятвы, которые мне давал. Когда у нас начались проблемы, в том числе из-за меня, ты не захотел подождать, пока все разрешится, а прыгнул в постель к другой. Но физическая измена – это одно, а эмоциональная – совсем другое. Некоторые мужчины даже умершей жене хранят верность много лет. А ты…
Рустам
– Прости меня, прости, родная моя. Любимая. Я виноват. Я уже не мог остановиться. Но я тебе уже говорил, что не могу ничего изменить. Вот такой я слабый. Люблю тебя. И ее. По крайней мере, это честно, - говорит он, а стыдно мне. И еще тошно от того, в кого превратился мой муж. Прежнего Рустама больше нет. Есть только его тень.
– Отпусти меня, - вновь толкаю его в грудь. – Какая любовь к двум женщинам? Я тебе уже говорила: ты эгоист, который любит себя! Вы, мужчины, придумали себе токал, младшую жену, вспомнили древние традиции, только чтобы прикрыть свою похоть и разврат, и оправдать себя перед обществом. Нет такого понятия, как младшая жена! Жена только одна перед Аллахом и людьми! Токал – это просто любовница, содержанка, ваш бес в ребро. И самое ужасное, что таких, как твоя шлюха, много. Ведь спрос рождает предложение. И найдется какая-нибудь смазливая мордашка, котоорая мечтает жить на содержании. И этот процесс запустили вы! Ты и тебе подобные ставите свои хотелки выше всего остального. Выше жены, детей, семьи. Зачем? Потому что у тебя на нее однажды встал? Ну что Рустамчик, хорошо она тебя удовлетворяет? Тебе нравится жестко, когда она стоит на коленях, а ты держишь ее волосы в кулаке?
– О чем ты?
– шокировано спрашивает он. У него глаза на лоб лезут.
– Твоя токалка приходила ко мне два дня назад. Рассказала, какой ты у нас, оказывается, был голодный любовник. Просветила меня, в каких позах ты любишь. Очень познавательно. И знаешь, как было унизительно все это слушать? – кричу, не обращая внимания на слезы. – Ты впустил третьего человека в нашу спальню. И она пришла и тыкала меня мордой в дерьмо, как слепого котенка.
– Она не могла такого сказать, - отвечает растерянно. – Я просил ее больше не приходить и не трогать тебя.
– Слушай, тебе уже сорок лет, а какая-то малолетка обводит тебя вокруг пальца. У тебя мозги все вниз утекли, что ли? Или твоя мама права, и она тебя приворожила? Я не узнаю тебя и не могу поверить, что ты - мой мужю Ты же из рационального бизнесмена, просчитывающего заранее все шаги, превратился в непонятно кого. Глаза раскрой, включи мозги! Она слишком много на себя берет, отсвечивает так, что мне глаза уже режет. Щелкни ее по носу и предупреди: еще раз сунется ко мне, или к моим детям, я ее уничтожу. В порошок сотру. А ты знаешь меня и мои возможности.
Я сажусь на кровати, пальцами зачесываю волосы назад и пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Рустам опустился на стул, уперся локтями в колени, и обхватил голову руками. Между нами больше нет семнадцати лет любви, уважения, дружбы. Теперь между нами пропасть, которая с каждой минутой становится все больше и больше. Я не хочу в нее падать, я держусь из последних сил, хоть пальцы и соскальзывают.
– Мне надо собрать оставшиеся вещи и вызвать такси. Ты можешь идти, - говорю в пустоту.
– Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.