Старший брат царя. Книга 1

Кондратьев Николай Дмитриевич

— За свою короткую жизнь много согрешил аз!.. Ныне я скорблю о том, что мой малый труд не оплатит доли твоей заботы. Остаюсь вечным должником твоим, владыко!

Многоопытный духовник понял, что сотник лукавит. Хотел удалить Христофора и исповедовать молодого грешника, но раздумал. Действительно, что мог согрешить этот вой: украл, загубил чью-то душу? А теперь терзается?.. Не захотел Макарий тратить на расспросы времени и не узнал роковой тайны! Он привычно ответил:

— Все мы, сын мой, грешны перед Господом! Отец Христофор прочитал мне главы из твоего сказания, сейчас он поведает нам мысли свои о сим труде.

Христофор

сделал несколько шагов к митрополиту, поклонился и произнес:

— Владыко! Прочел аз написанное сотником Юрием Монастырским сказание о нападении полчищ крымских агорян на Тулу-град, о великом сражении и победе русского воинства. Скажу: повествование написано и складно и гладко и без пустословия. Однако ж упущения вижу. Описаны подробно деяния людей и воинская доблесть пастырей священных, а упования на Всевышнего, молитв не хватает. Не видно десницы Господней, великую победу принесшей. А сказано ведь: без воли Господа несть победы и поражения. И опять же, не сказано о великом предвидении государя нашего, вовремя пославшего полки победоносные... Нужно восславить имя государя. Царь всея Руси, великий князь московский Иоанн Васильевич выставил полки против супостата страшного! Помнит он, какой полк куда поставил, в памяти он держит имена больших и малых воевод и товарищей их. И заботится он, чтобы имена их не были забыты, и дошли бы до потомков далеких, и геройства отцов звали бы детей их на битвы будущие, битвы великие! А кроме того, государь наш Иоанн Васильевич не забывает и малых мира сего. Помнит и держит в памяти своей, какому вою что обещал! Слава великому царю! Его памятную заботу о малых и больших воеводах будут вспоминать в далеких веках благодарные потомки!

Последние слова Христофор произнес громким голосом и поклонился. Макарий согласно кивнул головой:

— Запомни, сын мой, большую значимость сказанного отцом Христофором, все то надлежит исполнить. Мне известно твое трудолюбие, это большой дар от Господа. Жаль, мало времени у тебя остается. Ну да поможет тебе Спаситель! — Митрополит благословил Юршу и отпустил его.

Он не обратил внимания на слова Макария о малом времени, имеющемся у него. Тогда с ужасом думал только о том, в какую бездну мог скатиться только что! А может, это был самый правильный и единственный выход?!

Из задумчивости его вывел Христофор, как тень появившийся в келье. Он сообщил, что гонец привез грамоту: назавтра государыня Анастасия вызывает сотника Юрия к себе.

21

Анастасия приняла Юршу после обеденного отдыха в маленькой светелке, где она за небольшим столом играла в бирюльки с князем Юрием. Третьим с ней играл бледный молодой человек в кафтане тонкого сукна. Юрша раньше не видел его в царицыных палатах, а потом, присмотревшись, чуть не вскрикнул — то был самозванец, князь Михаил!

Бирюльки — игра, требующая аккуратности и терпения. Позолоченные соломки растаскивали золотыми крючочками в полной тишине: шевельнутся другие соломинки, потерян ход. Позади царицы стояли две мамки, за князем Юрием боярин и мальчишки с трубами, которые сейчас не требовались. За Михаилом стоял боярин Ногтев, глава Разбойного приказа, и седой монах с трясущейся головой. Все были увлечены игрой.

Когда бирюльки растащили, произвели подсчет. Оказалось, больше всех натаскал Михаил, проиграл Юрий и сейчас, еле сдерживая слезы, требовал повторить игру. А Михаил бурно радовался, хлопал руками

по коленам и смеялся.

Анастасия поднялась со своего места и, пригласив Юршу и Ногтева, перешла в соседние покои. Здесь царил полумрак, несмотря на яркий солнечный день, и глухая тишина из-за обилия ковров и тяжелых занавесей. Царица села в изукрашенное золотой резьбой кресло-трон, жестом удалила мамок, у ее ног разместилась только карлица, и обратилась к Ногтеву:

— Говори, боярин, волю государя.

— Государыня наша Анастасия Романовна, — поклонился ей Ногтев. — Выполняя твою волю, мы разыскали в монастыре двоюродного брата Ивана Ивановича Рязанского, в миру Игнатия. Этот самый Игнатий говорит, что будто узнал племянника, а племянник ничего не помнит. Теперь же они постоянно находятся при дворце, а тут всякие люди бывают... И вот по Москве поползли разные слухи... — Ногтев понизил голос: — Об этом стало известно государю...

— Донес, рыжая лиса! — прервала его Анастасия.

— Помилуй, государыня! Мой долг сообщать государю и тебе о каждом розыске.

— Спаси Бог тебя! Продолжай.

— Так вот. Государь Иоанн Васильевич повелел: дабы пресечь вредные государству нашему кривотолки, просить тебя, государыня, отпустить вора Мишку и дядю его в Ферапонтов монастырь. Сопровождать вора должен сотник Юрий Монастырский и охрана от Разбойного приказа. Прошу тебя, государыня, указать, когда отъехать.

— Ох, боярин, боярин! Не верится мне, что безумный может государству поруху нанести! Да и жаль его... Поглядела я, как два равных по разуму играют хорошо, не ссорятся.

— Государыня, — поклонился вновь Ногтев, — самозванцу мы замену найдем, будь спокойна. А князей рязанских надо было удалить.

— Ладно. Встретим Рождество Богородицы, и пусть едут. Ногтев перекрестился:

— Слава тебе, Господи! Гора с плеч! Все время мысли страшные: вдруг случится что, али убежит. Государь голову с меня сымет.

Оставшиеся дни Юрша потратил на доделывание рукописи. Но переписчик не успел закончить последнюю главу, не были разрисованы буковцы красных строк, а в остальном — не хуже других книг. Христофор принял рукопись на хранение.

И вот тут мыслями Юрши властно завладела Таисия. Точно дожидалась своего часа, сперва отступила в тень, а едва закончил богоугодное дело, она тут как тут. Наверное, он должен поехать в Тонинское и сказать, твердо сказать ей, что после казанского дела он уйдет в монастырь, в миру ему оставаться нельзя. Она — свободна, пусть идет замуж за Федора, знатного, достойного воя... Она, конечно, спросит, почему он уходит в монахи? Бежит? Он не любит ее? Что он на то ответит? Как посмотрит ей в глаза? Нет, в Тонинское дорога ему заказана! Завтра последний день, потом Белозерск, а оттуда — в Казань, такова воля государя.

Эту ночь он не спал... А на следующий день сразу после заутрени сел на коня и... оказался в Тонинском!

В ворота дворца его пропустили, попавшейся знакомой девке сказал, что ждет боярышню в саду за правым крылом дворца. Почти тут же прибежала Таисия, и по ее сияющему лицу он увидел, как обрадовалась она... До монастыря ли тут?!

Чтобы обо всем переговорить, нужны дни, недели, а тут не прошло и часа, появилась девка, задыхаясь, прошептала: «Боярин идет!» — и шасть в кусты. Следом — Прокофий. Борода всклочена, усы топорщатся, злоба на лице неописуемая. В руках палка-посох, за ним трое здоровых ребят с дрекольем.