Старший брат царя. Книга 1
Шрифт:
— Так, государыня.
— А верно, что пленный князь не в своем уме?
— Верно, вроде юродивого.
— Повидаю его.
— Прости, государыня, может, не стоит... До государя бы...
— Молчи! Царь наш Иоанн Васильевич, уезжая в Казань, поручил мне Москвою управлять, добрые дела делать. Даст Бог, наследник родится, застенки открою, буду государя просить со всех Мосальских опалу снять. Сколько они горя понесли из-за Овчины-Телепнева. — Анастасия перекрестилась.— Лекарей приставим,
Ногтев с поклоном попросил слово молвить, Анастасия разрешила.
— Государыня наша Анастасия Романовна! Царь Иоанн Васильевич прислал грамоту мне. В ней указано: когда самозванца доставят в Москву, отпустить в Казань княжича Федора с воями. А сотника Юрия оставить с десятью стрельцами. И сказать ему, чтоб шел он в подворье митрополита. Там ему дадут писца, и чтобы он, Юрий, писал бы сказание о Туле-граде.
Анастасия вспомнила:
— Это то самое сказание, что ты, Юрша, нам поведал?
— То самое, государыня. Вечно благодарен буду государю, что вспомнил он об этом. А я уж начал писать в Новосиле...
— Дюже ладно! Будешь мне читать написанное... Тогда грамотку отвезешь ты, княжич Федор. — Федор низко поклонился. — А теперь время отдыхать.
Присутствующие, кланяясь, расходились. Поклонился и Юрша, но уйти не удалось: пальцем поманила его Анастасия и тихонько спросила:
— А правда, сказывают, старшего брата Иоанна Васильевича Юрием звали?
Юрша глянул в блестевшие ясные глаза Анастасии и тихо ответил:
— Государыня, за такие сказы государь приказал языки выдирать! Не могу ничего знать об этом.
— Ладно... А то опять рассердишь меня... — Анастасия задумалась, потом очень тихо спросила: — Ты государю весь наш разговор-беседу передавать будешь?
— Обязан, государыня.
— А последний вопрос?
— Помилуй, государыня! Забыл, о чем ты спрашивала.
И не понял Юрша, то ли ласково, то ли грозно взглянула на него царица.
— Забыл, говоришь?! Если так — далеко пойдешь! — Она жестом отпустила его.
Письмо к государю Федор получил на следующий день. Юрша проводил его далеко за город, где они распрощались. А вечером этого же дня в Стрелецкую слободу прибыл гонец от государыни и передал Юрше небольшой ларец. Когда раскрыл его, глазам не поверил: в нем лежала калита с серебром. После недолгих размышлений понял, что при дворе награждают не только за складные рассказы, за хорошую память, но, пожалуй, поболее за забывчивость!
Прошедший день Аким тоже не сидел без дела. Он сгонял в Броничи и привез маленькую Агашу, Агафью Акимовну. Так что отныне Юрша жил в семье с матерью, отцом и с чернобровой своей то ли сестрой, то ли дочкой, Богом данной.
По пути в Казань
После того как Клязьма слилась с Окой, дорога пошла окскими просторами. За Нижне-городом раскинулась Волжская пойма. На великой русской реке вои Федора видели огромные караваны судов с воинскими припасами; по берегу Волги обгоняли стада овец, быков, табуны коней — все это непрерывно двигалось к татарской столице.
На подходах к Казани стали попадаться отряды и полки, идущие занимать свои места вокруг города. Скоро показались минареты и зубчатые из дубовых бревен стены Казани. Кругом города вся округа на сколько хватало взгляда была усыпана несметными сотнями русских воев.
Федор нашел царев шатер верстах в трех от казанских стен на равнинном Царевом лугу. Около шатра стояло знамя государя — золотисто-красное треугольное полотнище с вышитым изображением Иисуса Христа. Вверху на конце древка закреплен был крест, который, по преданию, носил на груди великий князь Дмитрий во время битвы на Куликовском поле.
Царя в шатре не было, он вместе со старицким князем Владимиром объезжал полки. Вернулся к вечерне, которую проводили с большой торжественностью в походной церкви. Здесь были многие воеводы, бояре, думные дьяки. Потом в обширном царском шатре началось застолье, Иван Васильевич весело говорил с придворными. Только после окончания пира Федора пустили в шатер. Царь, уставший за день, сразу предупредил его, чтобы рассказывал самое главное. Федор говорил всего несколько минут. Иван, подумав, спросил:
— Как мыслишь: оглоушили татя нарочно, чтоб не мог на след навести?
— Государь, его ударил по голове шарашкой сотник Юрий, он от четверых отбивался. Видать, не рассчитал, а может, у того голова слабая. Другие оклемалися.
— Может, и так... А правда, что самозванец вроде безумного?
— Истина то, государь. Что не скажешь, со всем соглашается.
— Не притворствует? Можа, дурака разыгрывает?
— Нет, государь, правда. Мы возле него долго были. Он вроде ребенка малого стал. Радуется всему.
— Радуется, говоришь? И царица Анастасия?
— Сказывала, что хочет посмотреть на него.
Иван потемнел лицом:
— Многие слышали рассказ Юрши?
— Немногие, государь. Коло государыни Анастасии была карлица, князь Юрий Васильевич с дядькой и боярин Ногтев.
— Ладно... Спаси Бог тебя, княжич Федор. Я обещал наградить всех за самозванца. Дай дьяку поименно стрельцов, воинов и всех других. А тебе с Юршей поместья дам. А пока иди к князю Курбскому в полк правой руки. С Богом!