Старший брат моего парня
Шрифт:
— И ты видела её рисунки? — Его голос полон ехидства.
— Нет, но у меня нет повода не доверять девушке Марка. Логан, я лишь хочу помочь!
Да, да, а заодно урвать под благовидным предлогом определённую «небольшую» сумму из рекламного бюджета. Патриция Бекендорф, может, и была восторженной и наивной, но во всём, что касалось денег, проявляла поистине бульдожью хватку. Даже запрет Александрии не вразумил её.
— Мама, ничуть в том не сомневаюсь. Но давай отложим этот разговор на потом. Тебе пора переодеваться к обеду, —
— Хорошая идея, — быстро проговорила я, но на мою талию так же приземлилась огромная рука, только вот она не подгоняла, а удерживала.
— О, на тебе замечательное платье, в этом нет необходимости. — Патриция пожала плечами. — Побеседуйте с Логаном. Расскажи ему подробнее о нашей идее, Каталина. Договорились?
Она улыбнулась и, дождавшись моего несколько нервного кивка, удалилась, изящно покачивая стройными бёдрами.
Рука Логана скользнула на живот, притянула ещё ближе к мощному мужскому телу, жаркому и крепкому.
Я оказалась в тисках. Не вырваться. Не убежать. Не скрыться.
Наши бёдра соприкоснулись и я дёрнулась в сторону, пытаясь вырваться, едва не задыхаясь от ужаса и дикого, неконтролируемого возбуждения, разливающегося горячей лавой по всему телу.
— Не трясись, мы всего лишь поговорим.
Если он хотел меня успокоить, затея с треском провалилась.
Глава 11. Нюхательные соли и их отсутствие
— Твоя мама хочет, чтобы я рисовала для её фонда, — стараюсь перевести разговор в безопасное русло, но интуиция подсказывает — бесполезно. Я в западне. Господин детектив тщательно проанализировал ситуацию, прощупал подозреваемых в разврате девиц, сделал выводы и собирается раскрыть преступление «на публику». Надеюсь, других зрителей не будет, а я как — нибудь справлюсь. Наверное.
— Это последнее, о чём я хочу сейчас говорить.
Я вообще не хочу с тобой говорить, но приходится!
Мог бы и уважить мать, обсудить её дела. Дождёшься от него, как же.
Логан недовольно дёргает плечом, затем придвигает меня к себе ещё на сантиметр и направляется вглубь дома. На деревянных ногах следую за ним, но лишь потому, что мне не оставили выбора, не хвататься же за стены, да и не поможет.
Но к чему такие объятия? Что подумают многочисленные гости, если увидят нас настолько близко? Почему его это не смущает?
— Отпусти. Это выглядит неприлично.
— Это выглядит по — свойски. Так, словно я к тебе хорошо отношусь и веду к бассейну.
— Топить? — спрашиваю машинально.
Он смотрит с высоты своего роста, белозубо улыбается, затем и вовсе хохочет, ещё сильнее прижимая к себе, так, что я впечатываюсь всем рельефом в его тело, горячее и мощное, сильное. Вибрирую.
А ощущения… никакой безопасности, только дикий, первобытный, животный интерес, притяжение, магнетизм. Тело не сомневается — реагирует честно и откровенно.
Но я всё же человек и мозг ещё что — то соображает, сопротивляется.
— Но это, конечно, не так, — произношу уверенно. — Я имею в виду, ты относишься ко мне не очень хорошо. И, разумеется, не ведёшь топить.
Бросаю короткий взгляд. На мгновение. Привлечь внимание и продолжить беседу. Но не выходит.
Я знаю, жертва не смотрит в глаза хищнику, а я ощущаю себя именно ею. Маленькой беспомощной ланью перед этим… тираннозавром. Громадным, опасным и очень голодным. Ведь что это в его потемневших глазах, как не желание съесть меня целиком?
Его глаза как две чёрные дыры, засасывают, затягивают, погружают в бездну.
Пальцы на талии приходят в движение. Сжимаются, вдавливаются в моё тело, чуть массируя, поглаживая. Рука ползёт ниже, к бедру. И я нахожу в себе силы разорвать это бешеное, сумасшедшее, нереально манящее притяжение взглядов. Перевожу взгляд на красивые, чётко очерченные губы.
Мозг мгновенно находит оправдание моему пристальному вниманию. Убеждает, что ничего удивительного в нём нет, я дизайнер, а линии человеческого тела всегда были предметом особого внимания художников, скульпторов и остальных деятелей искусства. Всё законно.
Хорошая отговорка, жаль, враньё.
Себя не обманешь.
В его присутствии я боюсь даже дышать. Прохладный парфюм кружит голову, дурманит, соблазняет на порочные мысли. Мне бы поддерживать разговор, слушать его, а я вижу, как шевелятся его губы, представляю, как они по очереди касаются моих сосков, уверенно и жестко, без лишних нежностей, сжимают их, прикусывают, зализывают…
— … и я не уверен, что ты подходишь Марку.
Что?
Что он сказал?
Не подхожу Марку?
— Почему? — выдыхаю неожиданно шёпотом, хотя собиралась неистово и громко возмутиться. Прокашлялась, возвращая севший от возбуждения голос на место. — Почему я не подхожу Марку?
И я прекрасно знаю ответ. Потому что теряю голову от его чёртова брата!
Дыши, Кэти, дыши. Это всего лишь невероятный сексуальный магнетизм Логана и связывающая вас тайна. Любая на твоём месте дрожала бы от одного его присутствия.
Скорее всего, он говорит про деньги и социальный статус. У богачей всегда вместо сердца калькулятор.
Кажется, Флоранс была во всём права. Патриция даже слова мне не сказала по собственному желанию, пока не нашла возможность использовать. Как говорится, с поганой овцы хоть шерсти клок. Логан видит во мне современную Золушку, которой вместо хрустальной туфельки подайте квартиру на Манхэттене и «феррари».
— Ты слишком зажата, — даёт он неожиданный ответ. Излишне откровенный. Прямой. Слишком неприличный, на мой взгляд.
— Эм…
— Хочешь сказать, это не так?
Он что, смеётся надо мной? Провоцирует? Издевается?