Старший брат моего парня
Шрифт:
Уверен, Марк думает только об одном, когда она вот так приоткрывает ротик, как сейчас, охреневая от моих наглости и напора. Взгляд не отвести.
И когда этот мелкий повзрослел, что стал западать на нормальных девчонок, от одного вида которых превращаешься в озабоченного подростка?
Девочка что надо, ещё и досталась ему невинной.
Чертовка права, я давно не трахал милых нежных девочек, предпочитая опытных, хорошо знающих, чего они хотят, девиц классической модельной внешности. Силиконовых Барби или похотливых нимфоманок — без разницы.
А эта… Стоит, смотрит этими огромными, в пол — лица зелёными глазищами, ресницами хлопает. Боится меня и, твою мать, хочет до умопомрачения, краснеет, бледнеет, заикается. И от того боится ещё сильнее. Но огрызается. С характером.
Да, детка, ты новорожденный котёнок в мире секса и до Высшей Лиги тебе ещё расти и расти. Во всём, как говорится, нужен опыт. И я бы с удовольствием стал бы твоим личным тренером, но есть одно но…
— Какое желание? — почти заикаясь спрашивает она, и я, едва не отвечаю честно и откровенно.
Представляю, что бы с ней случилось, признайся я в истинных своих желаниях. Она о таком и не слышала, наверное. Может, поддразнить?
Делаю шаг, обнимая за талию, удивительно тонкую при высокой красивой груди и аппетитной нижней части, которую я бы с удовольствием проинспектировал всеми доступными способами. И начал бы с укусов. Болезненно — сладких, неспешных, чувствительных. И зализывал бы каждый с особенной тщательностью, сводя с ума маленькую порочную девочку, такую правильную и нежную.
— Отпусти, — шепчет, не отрывая взгляда от моих губ.
Думает, поцелую?
Я бы с радостью, детка, но у меня сорвёт тормоза окончательно. Ты слишком сильное искушение.
— Ты ведь не этого хочешь, — произношу едва слышно.
Каталина смотрит, не моргая, ещё и почти не дышит. Чувствую, как под моими пальцами гулко бьётся сердце. В её взгляде всё: и ужас и порок. Губы подрагивают, призывают смять их жестким напором, захватить в плен, поработить.
Она нервно закусывает пухлую нижнюю губу и я с кристальной отчётливостью понимаю: я её трахну. Сейчас. Разложу на ближайшем шезлонге. И она будет орать, биться в конвульсиях, царапать меня словно дикая кошка, кончая раз за разом, потому что хрен знает, как быстро я смогу остановиться, насытиться этим грешным ангелом, от вида которого сносит крышу.
Она сглатывает набежавшую слюну и я теряю голову. Вижу только, как удивлённо она распахивает глаза, когда моя рука сжимается на её тонкой шейке и тянет навстречу первому поцелую.
Каталина
Уносит. От жара его тела, от бескомпромиссной, беспринципной жестокости его взгляда, тёмного, обжигающе порочного, властного. В голове ни одной мысли, я покорена, загипнотизирована, соблазнена, очарована.
Его рука тянется к моему открытому, беззащитному горлу, сжимает, притягивает на себя. Губы приоткрываются навстречу его рту…
Как вдруг слышу характерное
— Бабушка, — шепчу, когда наше дыхание сталкивается, смешиваясь в миллиметре от воспалённой от возбуждения кожи.
— Чёрт! — Он действует мгновенно. С треском ниток по канту сдёргивает с меня платье, командует: — Ныряй!
Осоловелая, слабо соображающая, скидываю обувь и делаю шаг в бассейн с ледяной водой. Рецепторы взрываются от перемены температур, я дёргаюсь, мгновенно прихожу в себя, открывая глаза, и вижу, как сильное мужское тело входит в воду, делает один за другим гребки, удаляясь от меня.
С кристальной ясностью понимаю, что вынырну ровно к бабуле на допрос и, отталкиваясь пятками ото дна, меняю направление, на пределе работы лёгких плыву за Логаном, надеюсь, что пока доберусь до противоположного от Александрии Бекендорф борта, он вернётся и займёт её ничего не значащим разговором, а я, хитро и коварно сделаю вид, будто не хочу мешать их семейной беседе и сбегу.
Старшие родственники разъезжаются уже завтра, кто днём, а кто утром, так что держать оборону осталось недолго.
Однако Логан и не думал мне подыгрывать, терпеливо дождался, чтобы вместе вернуться к усевшейся на ближайший от лестницы шезлонг бабушке и завёл непринуждённый разговор, заодно сообщая за минуту сляпанную специально для свидетельницы нашего заплыва легенду.
— Думала, под водой плыть быстрее? — весело спросил он, как только я приблизилась. — Продула, Кэтти.
— Хотела схватить тебя за ногу и напугать, — ответила я, имитируя отсутствующее сейчас напрочь чувство юмора.
Общаться с этим типом невыносимо. Я готова провалиться от стыда за своё помешательство, а он смеётся. Впрочем, после одного кухонного приключения я тоже делаю вид, что всё хорошо, так что не вправе его ругать даже про себя. Он ведёт себя просто… цивилизованно. Что после взрыва страсти у кромки бассейна весьма и весьма похвально.
Есть подозрение, будь на месте бабули кто угодно другой, Логан бы и глазом не моргнул, вдавил меня в своё каменное тело и поцеловал так, что вышиб бы весь дух вместе со здравым смыслом.
Так, не думать о поцелуях с Логаном. Уймись, Кэтти, ты хорошая девочка, правильная и скромная.
К бабушке мы подплыли как ни в чём не бывало, вышли по очереди, Логан обернулся, чтобы подать мне руку, однако я посмотрела на неё, как на ядовитую змею. Спасибо, мне хватило… контактов на сегодня.
— Каталина, если мужчина подаёт руку, её стоит принять, — чопорно произнесла Александрия. — Эмансипация не всегда уместна, есть ещё правила хорошего тона.
— Простите, — извинилась и мышью проскользнула под рукой безукоризненно вежливого в присутствии старшей родственницы Логана, убежала к своей одежде.
Хорошо, во время переодевания так торопилась, что осталась в купальнике и сейчас не приходится краснеть за свой внешний вид. Вот было бы «весело», явись я пред бабулины очи в кружевном непотребстве, что подарил Марк.