Старший оборотень по особо важным делам
Шрифт:
Скрябин кивнул. Вид у него был подавленный, жалкий. А взгляд то и дело метался на блестящую разнокалиберными бутылками стойку бара.
– Может быть, вы хотите чего-нибудь?
– Пива. – После долгой паузы выдавил Стас, пряча подрагивающие ладони в рукава куртки.
– Без проблем, – адвокат улыбнулся и щелкнул пальцами, привлекая внимание барменши. – Пожалуйста, пиво, и еще чай.
Девушка принесла пиво и чай. Пока адвокат размешивал сахар, Стас в несколько глотков выпил полкружки, не замечая
Впрочем, когда Лукошкин заговорил, его взгляд опять был дружелюбным и понимающим:
– Значит, о какой сумме идет речь?
– Десять тысяч долларов – первый взнос.
– Это приемлемо. Мне только нужно позвонить... Да не грызите вы себя так! Ваша система сама поставила вас в безвыходное положение.
– Только пообещайте мне, что его не убьют?
Лукошкин вполне искренне засмеялся и приподнял над столом холеные руки, как будто собрался играть на рояле:
– Да что ж я, себе враг? Вы же потом на меня все повесите. Я вам еще в первый раз обещал...
– Деньги вперед.
– Разумеется. Сделаем сейчас так: мы едем в больницу и подписываем договор на операцию. Нам подвозят деньги, вы сразу все оплачиваете и везете показывать адрес.
– Я-то вам там зачем?
– Платя все деньги вперед, я хотел бы иметь гарантии. Согласны?
Скрябин допил пиво и кивнул:
– Согласен.
– Тогда поехали.
– Можно сначала еще кружечку?
– Конечно. Пейте, а я пока позвоню.
Отойдя в угол зала, чтобы Скрябин ничего не мог услышать, Лукошкин долго разговаривал по мобильному телефону.
Они покинули кафе через запасной выход, и довольно долго шли дворами, пока наконец на стихийной парковке у одного из многоэтажных домов не сели в серебристую «Шкоду-октавиа», на которой и приехали в больницу.
Там все получилось на удивление быстро. Аркадий Байрамович составил договор, кто-то – Стас не видел, кто, – подвез Лукошкину деньги. Аркадий Байрамович лично принял их, взамен выдав Скрябину корешок приходного ордера, и пообещал срочно начать приготовления к операции.
– Как видите, я свое слово держу, – улыбнулся Лукошкин, когда они вышли из больницы. – Теперь дело за вами, мой дорогой. Так какой адрес?..
Разговаривая, они подошли к «Шкоде», и адвокат сел за руль, а Стас, по его указанию, сзади.
После этого они с полчаса колесили по городу, часто меняя направление, останавливаясь или уходя от светофора в отрыв. У Лукошкина часто звонил сотовый телефон, и он, используя систему «хэндс-фри» слушал кого-то, лаконично отвечая: «Понял», «Да», «Нет», «Сейчас».
Стас догадался, что некто, более опытный в таких играх, чем адвокат, указывает маршрут, чтобы проверить, нет ли за ними «хвоста».
Результат проверки был положительным, и, получив очередную
Сразу же в машину сели двое.
Петруха и Дядя Вася.
Они сдавили Стаса плечами. Петруха – слева, Дядя Вася – справа. – Так это вы...
– Догадливый, блин, – усмехнулся Дядя Вася, ловко вынимая из кобуры Стаса «макарова» и обшаривая, нет ли другого оружия.
Лукошкин поехал.
– Ствол отдай, – вяло попросил Скрябин. – Я же теперь вроде как с вами.
– И Шилова завалишь? – Петруха надавил на Скрябина плечом и слегка наклонился вперед, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Уговор был только адрес показать.
– Ты же сказал, что ты с нами? – притворно удивился Дядя Вася.
Они вели себя очень уверенно.
В отличие от Лукошкина, который все-таки привык разгребать правовые последствия силовых акций, а не участвовать в их проведении.
Машина остановилась, чтобы принять еще одного пассажира. Это оказался высокий лысоватый мужик с бугристым лицом, одетый в короткую светлую куртку. Когда он приказал адвокату:
– Поехали. – Стас разглядел у него во рту кривые железные зубы.
– Это что, бугор ваш? – спросил он.
Петруха молча саданул Скрябина локтем в грудь. Стас охнул и согнулся.
– Слышь, ментяра, может, прямо щас тебя зарезать? – У Лысого был такой голос, что не стоило сомневаться: это не пустая угроза.
– А то ты меня в живых оставишь...
– Нам еще в хату надо войти. Так что имеешь шанс, если языком мести не будешь.
– Сколько человек в адресе? – спросил Дядя Вася.
– У меня перископа нет.
Петруха снова ударил Стаса локтем.
Восстановив дыхание и проморгавшись, Скрябин ответил:
– Могут быть трое. Шилов. Краснов. Егоров из СИЗО.
– Живучий цырик, – щурясь от солнца, сказал Лысый. – Я с ним как-то в крытке пересекался. Он мне житья не давал. Хотел его зарезать, да на этап забрали.
– Вот и доделаешь, – предложил Дядя Вася, который, похоже, был единственным, кто общался с Лысым на равных: Лукошкин Лысого откровенно побаивался, а на лице у Петрухи читалась смесь опаски и уважения.
– Приехали, – с облегчением оповестил Лукошкин. – Я близко подъезжать не буду, высажу вас на углу и подожду в машине.
– С нами пойдешь.
– А-а-а... Зачем?
Не удостоив его ответом, Лысый впервые обернулся и посмотрел Стасу в лицо:
– Условный звонок есть?
– Есть.
– Обманешь – лично в больницу смотаюсь, кишки твоей старухе вырву. Все понял? Не слышу!
– Я понял.
Лукошкин завернул во двор, нервно спросил:
– Какая парадная?
– Вон та, с кодовой дверью.