Старуха 2
Шрифт:
— Старуха, а почему ты сама не придумаешь? — все же «разница в возрасте» и дружба со вчерашней студенткой студентов нынешних не давала субординации воплотиться при обращении друг к другу.
— Потому что это будет выглядеть совершенно по-идиотски: я что, сама себе буду сразу две «Волги» дарить? Я знаю два способа изготовления таких волокон, мы сейчас и едем смотреть на установки, которые это проделывают. Вот только установки лабораторные, они делают одно-единственное волокно толщиной в десять микрон или даже в пять, я не измеряла — а стране нужны установки промышленные, чтобы ежечасно ткать арамидной ткани по сто квадратных метров.
—
— Ага, сдашь ты мне зачет… Ты лекцию каким местом слушал? Я же про свойства арамидных волокон вроде на совершенно русском языке рассказывала.
— Вера, не кипятись, лучше за дорогой следи, а то врежемся в кого-нибудь… вот мужик на телеге едет чуть не посреди улицы. И как ты вообще с машиной так ловко управляешься, ведь она так быстро едет…
— Быстро? Вы, ребята, еще не знаете, что такое быстро. В принципе, эта машина может ехать, причем со всеми вами внутри, со скоростью быстрее ста сорока километров в час — и вот это будет быстро. А здесь быстрее двадцати пяти и ездить запрещено.
— Но ты же…
— А меня ОРУДовцы на трассе все уже знают, предпочитают не связываться и то, что я скорость на пять километров превышаю, просто не замечают. И правильно, кстати, делают…
— Это почему это правильно? — возмутился кто-то из «настоящих комсомольцев». — Ты же правила нарушаешь…
— Правильно потому, что они привыкают белых машин не замечать. А у нас все машины скорой помощи уже весной будут именно белые.
— В журнале «За рулем» писали, но там говорилось, что машины с красной полосой будут.
— Полоса будет сбоку, а спереди машина будет белой, и ОРУДовцы должны сразу такой машине дорогу расчищать. Ладно, бестолковый это спор… приехали, пошли установки смотреть. И думать: стране нужно именно массовое производство волокна, а не одна паутинка в сутки…
На завод все они, понятное дело, пошли переодевшись в «защитные костюмы»: порядок есть порядок. Но так как обе установки, размещенные в отдельном корпусе, были вроде бы герметичными (в них даже иллюминаторы ставились на тефлоновых уплотнителях), то маски никто надевать не стал, хотя в корпусе (как, впрочем, и вообще на всем заводе) определенный «химический» аромат чувствовался. Обе установки работали, а управляли ими аспиранты из МВТУ — которые эти установки и разработали. Не лично, конечно, разработку вели два студенческих КБ, но сегодня просто им выпало дежурить у установок. И один из них тут же Вере похвастался:
— Мы сейчас на обеих установках делаем нить в десять микрон. На ацетамидовой уже сделали катушку пятимикронной, но по испытаниям прочность нити при этом увеличивается всего на пару процентов, а так как скорость выхода нити вырастает всего процентов на пять… мы думаем, что тоньше десяти уже особого смысла нет делать.
— Не о том думаете, при выходе волокна в пятьдесят миллиметров в минуту все эти мысли вообще смысла не имеют. Я тут химиков привезла, вы с ними поговорите, расскажите как и что — а они потом будут думать, как все по уму сделать уже в промышленных установках. С точки зрения химии, конечно. Так, ребята, делимся на две группы: на кислотную установку думать пойдут девочки, ну и Петров конечно, а оставшиеся парни — на диметиацетамидную.
— Это почему? — возмутился было Петров, которого Вера поставила в одну группу с молодой женой.
— Потому что я так сказала. А еще потому, что кислота — штука, конечно, неприятная, но при утечке разве что ожог химический случится. А если органический
На самом деле времени, чтобы добраться до дома, было с запасом, так что Вера не спеша переоделась «в гражданское», аккуратно повесила «скафандр» в закрепленный за ней шкафчик и, думая о том, зачем Лаврентий Павлович так настоятельно ее пригласил на сегодняшний ужин, зашагала к площадке возле проходной, где всегда оставляла свою машину. На территории завода вообще разрешалось ездить лишь грузовикам, которые привозили детали собираемых здесь установок и вывозили готовую продукцию, а легковым машинам — почти всем — въезд вообще был закрыт. А немногие легковушки, все же имеющие допуск на территорию, всегда ставились на парковку возле главных ворот. Маленькую парковку, но и легковушек «с допуском» было заметно меньше десятка.
Так, раздумывая о некоторой странности поведения «начальника», Вера дошла до парковки — и то, что она увидела, заставило ее насторожиться: ей показалось, что в машине уже кто-то сидел. Она немного ускорила шаг — а подойдя уже практически к автомобилю, остановилась, с недоумением думая, почему она сюда вообще подошла: машина-то была бежевая. Но когда из нее справа вышел высокий молодой мужчина, у Веры буквально перехватило дыхание: девушка вдруг осознала, что это был не какой-то там случайный товарищ, а ее мужчина! Хотя разум и сопротивлялся чувству, и Вера мысленно снова и снова повторяла: «это — не мой, совсем не мой…» Но ноги у нее от такого противоборства чувств и разума подкосились, и она, чтобы не упасть, обеими руками уперлась в крыло автомобиля. В темно-вишневое крыло…
Ну а когда выскочившая с другой стороны машины высокая женщина с тревогой в голосе спросила: «Девушка, вам плохо? Я могу вам помочь?», свет окончательно померк в Вериных глазах…
Открыв глаза, Вера поняла, что она лежит на кушетке, причем не где-нибудь, а в палате Лианозовской больницы: она сама полгода назад принимала участие в мероприятиях по ее открытию и не узнать отделанные мрамором стены не могла. На тумбочке возле кровати стояла настольная лампа с металлическим абажуром, а на стуле, стоявшем ближе к двери, сидел пожилой мужчина в белом халате — и Вере показалось, что он дремал сидя.
— Не подскажите, сколько сейчас времени? — поинтересовалась она, и поинтересовалась потому, что время явно было довольно поздним, за окном уже было совершенно темно.
— А, наконец очнулась! — мужчина явно обрадовался, — это хорошо, это просто замечательно. А времени… времени сейчас наверное девять, или, скорее, начало десятого.
Поскольку металлический абажур оставил лицо мужчина в тени, лишь усугубляемой ярко освещенным белым халатом, Вера его сразу не узнала — но по голосу поняла, что сидел рядом с ней лично главный врач этой больницы. Ведомственной больницы НТК, которую выстроили как «расширение» заводской медсанчасти. Выстроили потому, что и жителей окружающего завод поселка как-то требовалось «охватить медобслуживанием», и потому, что и рабочие, и студенты, и даже «квалифицированные специалисты» периодически «нарушали технику безопасности вплоть до летального исхода», а серьезную помощь (те же хирургические операции, например) в медсанчасти оказать было просто негде.