Старуха 2
Шрифт:
— То есть тяжелая вода. Однако получить достаточно много тяжелой воды…
— Еще товарищ Менделеев расписал как ее получать не очень дорого. То есть все равно получается дороговато… но от воды проще тепло отводить. В любом случае потребуется эксперименты, но по сути у нас есть — пока есть — три относительно рабочих схемы реактора: на тяжелой воде, на углероде и на легкой воде. Я вам картинки общие подготовила — но это не рабочие чертежи, а описание самой идеи. И да, сразу скажу: чтобы цепная реакция могла начаться в легководном реакторе, уран придется
— Боюсь, я даже не представляю, как это можно проделать, ведь химически…
— Я вам уже намекнула, что в ядерной физике наиболее эффективна простая механика. Пусть вас эта проблема не беспокоит.
— Она меня и не беспокоит, ведь если условия для, как вы назвали, легководного реактора невыполнимы…
— Я другое имела в виду. Уран с нудным обогащением я вам дам… не я лично, а товарищи, которые над этой проблемой работают уже давно. Причем работают вполне себе успешно…
— Но я же не могу работать, не понимая, что я делаю!
— А вы работайте над тем, что понимаете. Я вас открою страшную тайну: те товарищи, которые уран научились обогащать, тоже не понимают, зачем они это делают. У нас в НТК везде подобная система внедрена: одни люди делают то, что нужно другим людям, но никто не спрашивает зачем они это делают. Люли, которым что-то нужно, просто говорят, что именно им нужно — и это нужное получают, но и они не спрашивают откуда и как это было сделано. А в результате все довольны — и страна получает то, что ей надо, не рискуя при этом утечкой критической информации за границу.
— Но получение электричества из урана…
— Да, это не самый большой секрет. А вот способы его обогащения… если уран обогатить по двести тридцать пятому изотопу до девяноста пяти процентов, то в куске весом килограммов двадцать цепная реакция разовьется так быстро, что тепловая энергия эквивалентная взрыву двадцати тысяч тонн тротила выделится за долю микросекунды. И такой взрыв — снова повторю, всего двадцати килограммов урана — целиком уничтожит очень немаленький город. А если из отработавшего в реакторе топлива извлечь тот самый плутоний, о котором я вам говорила, то для бомбы его хватит кусочка килограммов в семь или даже в пять. Мне бомба не нужна, а вот кому-то другому, кто ненавидит Советский Союз…
— Достаточно, я понял. Но если у вас все эти технологии отработаны, то зачем вам я, зачем вы перетащили сюда лучших специалистов из института радия?
— Технологии не отработаны, я вообще-то лишь химик и то, что вам рассказала, узнала… скажем, попутно, занимаясь совершенно другими исследованиями. Узнала — и на узнанное наплевала, мне это неинтересно, но тот же Лаврентий Павлович считает, что это интересно стране. И что в стране есть люди — как раз вы, кстати — которые могут из этого случайного знания извлечь пользу. И начинать нужно как раз с энергетического реактора.
— А почему не с бомбы?
— По трем причинам. Первая — мы сейчас можем обогатить уран до пяти, даже до двадцати пяти
— А вы?
— А мне это неинтересно. Не потому неинтересно, что неинтересно, а потому что я занимаюсь совсем другими исследованиями, и они — по мнению Лаврентия Павловича и Иосифа Виссарионовича — сейчас куда как более важные. Может быть позже… но я думаю, что каждый должен делать то, что он умеет делать хорошо. А я умею делать полимеры и удобрения…
После завершения первомайского воздушного парада, за которым Вера следила с крыши соседнего с ее домом здания, она спустилась на пару этажей и зашла к старой подруге. Саша была дома одна — если не считать мирно спящего в кроватке двухлетнего сына, а ее муж ушел на демонстрацию вместе со всеми сотрудниками его института и вернуться обещал лишь «после пяти». А Саша с ним не пошла лишь потому, что она уже и по квартире с трудом передвигалась…
— Привет, подруга, — обрадовалась приходу Веры Саша, — давненько тебя не видела. А чего ты одна пришла, Дору Васильевну не взяла с собой? Кстати, я ее что-то давненько не видела…
— И еще дольше не увидишь. Ее товарищ Тихонов соблазнил должностью декана математического факультете в новом университете в Новосибирске. Она, конечно, обещала периодически приезжать, ей даже эту квартиру оставили — но, боюсь, она там надолго теперь застрянет. Математик-то она прекрасный, а сейчас у нее появился шанс свою школу создать…
— Но ты же из своего таежного поселка выбралась!
— Не выбралась, а уехала. Там всю работу сделала, а сейчас… ты же с таким животом еще с год работать не сможешь, а стране нужны металлы… всякие. Вот Лаврентий Павлович и попросил меня пока этим заняться.
— То есть ты из-за меня…
— Из-за себя. Открою тебе страшную тайну: женщине на пороховом заводе делать нечего. То есть есть чего, однако мужчинам эти игрушки больше нравятся — вот пусть они этим и занимаются. А я займусь чем попроще…
Саша, разложив на кухонном столе привезенных Верой в подарок копченых омулей, поинтересовалась:
— Вот как ты только этих рыбин свежими из своего леса довезти смогла?
— На самолете. А перед этим опустила их в жидкий азот, так они у меня еще два дня просто оттаивали. Конечно, без заморозки они гораздо вкуснее, но иначе их просто не довезти…
— И так очень вкусно. А я способ выделения скандия из этой руды украинской уже отработала, только документы оформить не успела. Но ты не переживай, я их сейчас уже дописываю, к лету точно всё будет готово!